Другой… его пальцы скользили в моих волосах, спускаясь к шее. Они огладили чувствительную ушную раковину, самыми кончиками прошлись вдоль шеи и позвоночника.
Когда сильные, гибкие пальцы достигли определенной точки на пояснице, меня словно огнем прожгло, будто насквозь прострелило. Невольно у нас обоих вырвался низкий стон.
А он целовал меня не останавливаясь, ласкал губами и языком везде, где только мог достать.
Неожиданно я утратила всякую способность к сопротивлению. Чувствительность обострилась. Меня словно поочередно окатывали волны то жара, то холода. Я и дышала-то с трудом. Первый раз в жизни я была в смятении.
Неужели между двумя это бывает так… настолько чудесно?
А он отстранился, заглядывая мне в глаза, прошептал:
– Джу-ул…
Одна рука по-прежнему придерживала меня за талию, другая поразительно осмелела. Пока он выцеловывал шею, прокладывая дорожку к груди, рука забралась мне под бикини и внаглую распустила завязки на спине и на боках. Я и оглянуться не успела, как мой купальник поплыл на дно.
Мне стало немного обидно за такое коварство, и его плавками я занялась лично и не успокоилась до тех пор, пока они не отправились туда же. Теперь мы стояли в бассейне голые, как Адам и Ева. Подозреваю, третейскую роль змеи сыграет часто упоминаемый мужской отросток.
Да я глаза себе сломала, стараясь не смотреть на эту часть его тела! С одной стороны – очень хотелось изучить досконально: пощупать, подергать и покрутить. С другой – я не думала, что он это воспримет благосклонно… Тем более он же не знал, что я все люблю рассматривать вблизи, а вот наклоняться не люблю. Пусть это будет для Никоса маленьким сюрпризом!
А я уже практически – да что практически! полностью! – сдалась на волю победителя. Уже сама, по своей воле подняла руки, обхватывая сильные бугристые плечи. Меня вело желание.
Когда я, уже предчувствуя то самое, была немного приподнята и вот-вот должно было начаться самое приятное и интересное, вдалеке раздался грохот.
Никос отстранился, поднял голову и замер, прислушиваясь и не обращая ни малейшего внимания на мои копошения над (скорее – под) ним. Когда мне перестало хватать воздуха, раздались крики и послышался топот.
Ник вылетел из воды в мгновение ока и выловил меня. Когда к нам подлетел запыхавшийся Георгиос, я была туго завернута, как мумия, в полотенце и никакими частями тела не отсвечивала. Кстати, сам хозяин одеться не успел и сейчас всем активно демонстрировал свое роскошное хозяйство.
Эсбэшник, старательно отводя взгляд от нас обоих, встревоженно сообщил:
– Рухнул летний домик!
– Почему? – Никос, явно хорошо натренированный на подобное действие, уместил меня под мышкой и пошел за еще одним полотенцем.
Я начала злиться. Жара, неудовлетворенное желание и опасения, что разгребать «сокровища» заставят меня, сделали свое дело. Мне пришлось применить все оставшиеся силы и вывинтиться из захвата.
Казидис сражаться со мной не стал и отпустил на волю с миром. Хех, но он же еще не знал, кто виновник переполоха!
Просто посмотрел на меня жгучими глазищами и спросил:
– Ты что-то хочешь, дорогая?
– ДА! – рыкнула я. – Снайперскую винтовку для Георгиоса и мачете для тебя!
– Почему такая дискриминация? – Черная бровь изогнулась, пока он натягивал джинсы.
Начальник охраны просто замер и старался не реагировать нервно на мои замечания. Вот это выучка!
– Потому что я его просто пристрелю! – вызверилась я, плотнее запахивая полотенце, которое немножко размоталось. – А тебя – кастрирую!
– Злишься? – Он попытался ко мне подойти, но Йоргос удержал за локоть, что-то нашептывая на ухо.
Естественно… Предупреждал, что я могу и отгрызть, если ножика не дадут! Могу, конечно, но кто ж сказал, что хочу? Оторвать гораздо легче!
Ну что за день! Никакого блаженства! И я ушла спать на чердак! Правда, с удовольствием послушала, как вернувшийся с раскопок Никос сначала долго вспоминал родственников по женской линии, а потом носился по дому, выманивая меня, чтобы показать, где греческие раки гоняют понты. Но мне это было неинтересно…
Глава 8
Не жалею. Не зову. Не плачу. Некогда. Работаю. Ишачу.
NN
– Рабство отменено еще два века назад! – гордо заявила я, когда мне предъявили улики и вежливо, но очень настойчиво попросили восстановить разрушенное. В педагогических целях…
– То есть ты не хочешь?.. – прищурился злой Ник, рассматривая меня сверху. Он, похоже, до сих пор так и не ложился и теперь щеголял грязными «ливайсами» плюс исцарапанным о любимые розы обнаженным торсом. Изгвазданная футболка полетела на пол только что. Видимо, ее владелец решил: вещь восстановлению не подлежит.
Зато у него было преимущество – он стоял, а меня посадили!
На стул. И деликатно четырьмя руками придерживали, потому что я норовила отвертеться от предложенной чести. И сбежать. Но меня упорно отсекали от возлюбленной пальмы.
– Нет! – замотала я головой. – И вообще, это ты виноват!
– Что-о? – изумился он. – Не припомню, чтобы я просил тебя развалить мой летний домик.
– А кто передал мне «Остров сокровищ»? – нахмурилась я, злобно сверкая глазами на застывших охранников, двух чернявых «шкафов» с отмороженными физиономиями.
Они потому и «стыли», что чуяли копчиком, как им это отрыгнется. Фруктами.
– При чем тут Стивенсон? – не понял Никос, засовывая руки в карманы джинсов и привлекая мое внимание к тому, что я еще никогда не изучала.
– При том! – парировала я. Недюжинной силой воли отвлеклась от обоюдных пререканий, глядя ясным взором на похитителя. – Георгиос передал и сказал изучать как пособие. А я от теории всегда перехожу к практике!
Казидис метнул о-очень выразительный взгляд на родственника и выдал:
– Ну что, братец, доигрался? – Ядовито передразнил: – «Пусть поразвлекается – детство вспомнит!»
– Так это ты-ы! – обрадовалась я. – Значит, так – ты строишь, я руковожу!
– Кто ж знал, что девочка так увлечется? – пробормотал эсбэшник и медленно покачал головой. – Мне казалось, так лучше… Не дарить же ей было Жюля Верна. Кто ведает, что бы она тут изобрела?
– А хотите, я попробую воспроизвести формулу пороха? – загорелась я внезапной идеей.
– НЕТ! – в один голос рявкнули оба, вздрагивая. – Иди лучше… в бассейн!
– С ребятами? – Я с намеком улыбнулась, потому что те меня так и не отпустили, а следовательно, – это теперь мое и я могу пользоваться с чистой совестью.
– Извините, босс, – сказал один из парней, поспешно убирая от меня свои граблеобразные лапищи. – Она, конечно, красотка, но я рисковать не буду! Хоть увольняйте.
