– Все пройдет…
Я закрыла глаза, чтобы не видеть буйства красок, показывающих, как хороша и многообразна жизнь.
– Все пройдет… – И протянула руку к кружке.
– Что пройдет, котенок? – раздался знакомый голос. – Жизнь?..
Инстинкт сработал первый, а мозг опоздал. Я метнула кружку на звук.
Звон разбитого стекла и громкие воспоминания о кровных родственниках по женской и мужской линии.
– Извини, приятель, я возмещу.
Я открыла глаза, и они начали вылезать наружу, как перископ подводной лодки. Облитый горячим кофе Никос самым наглым образом перелезал на мой балкон!
– Это незаконное вторжение! – ультимативно заявила я, разрываясь между желанием посмотреть вниз, на останки своей любимой кружечки, и присоединить к ней еще чьи-то нахальные останки.
– Подай на меня в суд! – вполне миролюбиво предложил Никос, подхватывая меня на руки и сажая к себе на колени.
Мне сразу стало хорошо, тепло и уютно. Невзирая на пролитый кофе.
– А теперь можешь добавить туда оскорбление словом и действием. – И начал целовать. – Насилие не забудь приплюсовать… – Он уверенно продолжил домогательства.
Я обвилась вокруг Ника цепкой повиликой, запустила жадные руки в густые черные кудри, простонала в жаркий рот свою жажду и… решительно оттолкнула.
– Нет! – спрыгнула я с колен мужа. Ну это только для красного словца спрыгнула – а на самом деле элегантно свалилась ему под ноги, запутавшись в пледе.
Тщеславие – это грех! – вякнула полузадушенная совесть.
Хорошо-хорошо… Брякнулась ожиревшим бегемотом и в который раз за этот день почувствовала себя идиоткой. Состояние становится привычным и незыблемым!
– Глазам не верю! – ухмыльнулся обалденно сексуальный Никос в легком пиджаке и черном гольфе, бережно поднимая меня с мозаичной плитки. Чисто выбритый и пахнущий моим любимым одеколоном с древесными нотами белого мха, кипариса, сандала и ладана, которые обволакиваются мягким послевкусием лайма, можжевельника и кофе с корицей.
Ой, кажется, кофе с корицей – это мое!
– Ты – и у моих ног!
Согласна!
Я присмотрелась внимательней снизу вверх: длинные стройные ноги были обуты в техасские ковбойские сапоги и упакованы в сногсшибательно облегающие черные джинсы и могли сразить любую леди возрастом от пяти до девяноста пяти. Ник, сволочь, применил запрещенное оружие.
Мы в ответ будем ангельски непрошибаемы.
– И не верь! – по-дружески посоветовала я, вылезая из пледа.
– Не могу, – честно признался муж, шаря взглядом по моему телу. – Слишком уж много простора для воображения!
Естественно! Коротенькая маечка и мизерные шортики практически ничего не скрывали, зато все показывали! Просто бесплатная экскурсия по мне!
– А ты не смотри! – окрысилась я и снова наглухо завернулась в плед, как в римскую тогу.
– Мужик, ты там живой? – раздалось снизу. – Тебя твоя благоверная еще на куски не порубила?
Я заглянула через перила.
Внизу стояла рабочая машина электрической компании с «корзинкой». Около средства передвижения отирался молодой испанец в спецовочном комбинезоне, которого (парня, разумеется. Комбинезону Никос даром не сдался!), видимо, и заботила судьба доставленного по назначению предмета. Какой бодрый, однако, мужик! Тошнотворно жизнерадостный. Сейчас подкислим ему существование!
– Уже закончила шинковать! – громко, на всю улицу гаркнула я. Мурлыкнула, выгибаясь в сторону электрика: – Показалось мало, сейчас спущусь и продолжу!
Испанец застыл, потом до чего-то додумался и быстро-быстро запихался в машину. Газануть у него, правда, за долю секунды не получилось, но они вдвоем с напарником честно старались… до первого полицейского.
– Офицер! – окликнула я седовласого представительного мужчину, направившегося для выяснения обстоятельств нарушения парковки к машине. – Вы их задержите подольше, у меня есть что им показать!
– Извините, не могу, мэм. Служба… – козырнул мне коп под истеричное хрюканье Никоса.
– А фауне слова не давали! – повернулась я к Казидису. – Счас пойдешь обратно тем же путем, каким и пришел!
– Так ты ж их перепугала! – сделал большие испуганные глаза Никос.
Я не купилась. Играет без огонька. Разве если в самом деле скоростным лифтером поработать? Может, тогда актерская выучка Никоса проявит себя в должной мере?
– Кого волнует чужое горе?! – пожала я плечами, одной рукой поправляя растрепанную прическу. Добила: – Как настоящий мужчина, ты должен быть готов на все!
– На ВСЕ? А как же «вместе и в горе, и в радости»? – проникновенно спросил муж, широко ухмыляясь. – И я готов на все! Как то: закрыть тебя свои телом… – Он еще незаметно придвинулся.
– Не продолжай! – остановила его я – и морально и физически. Самое главное, физически. – В целом картина ясна!
– Да-а? – усомнился Никос, подвигаясь поближе. Видимо, в расчете на мой обморок. Шпильку ему в ногу, а не обморок!
– Да! – утвердительно кивнула я. – Раздутое самомнение, прогрессирующий склероз, половая невоздержанность и перегруженное либидо. Будем лечить! Ампутацией!
– Моя пылкая маленькая жена, – проурчал Ник, придвигаясь еще ближе и протягивая руки. – Такой накал страстей!
– Но-но! Руки! – Я опять остановила греческого ползуна. – То ли еще будет! – зловеще пообещала оборзевшему супругу. Как тигрица набросилась на благоверного: – Ты что устроил в ресторане?
– А что я там устроил?
Не знала бы, точно поверила. Сразу и навсегда. Угу: и в горе, и радости!
Похоже, ампутация нужна мне. Головы!
– Зачем ты поиздевался над Грегом Лаваццо? – нахмурилась я. – Что он тебе плохого сделал?
– Издевался?.. Я?! – искренне удивился Никос. – Да ни в одном глазу! Его только вежливо предупредили о последствиях необдуманных поступков – и все…
– Все?!! – Наглости его не было предела, зато был предел моему терпению! – А если бы невежливо, то как бы это выглядело?
– Неэстетично… – криво ухмыляясь, отрезал Казидис, по-кошачьи тихо подбираясь все ближе и ближе.
– Это не смешно! – Я на всякий случай отодвинулась. Гневно выплюнула: – Ты чуть его не покалечил!
– Чуть не считается! – Честному выражению глаз мужа мог бы позавидовать опытный карточный шулер. Вдогонку: – Ему еще повезло!
– Да ты что! – всплеснула я руками. Прошипела разъяренной гадюкой: – А мне – нет! Мне уж точно не повезло!
– Почему? – И снова поползновения в мою сторону.
– Потому, что в моей жизни появился ты, и теперь там ни для кого другого места нет! Я в круговой осаде! – рявкнула я. – Даже таблички «Занято» на лоб не нужно! Вместо нее у нас ты на полную ставку работаешь!
