Я наклонился, чтобы изучить ее горло, на котором багровели следы от пальцев душителя, а затем слегка повернул голову покойной. Она жутко щелкнула, как будто кто-то шмякнул об стену мешок кораллов.
– Увеличительное стекло есть? – рявкнул я на лупоглазого помощника.
Увеличительное стекло у него нашлось. Я взял его и наклонился, чтобы изучить уши.
– Видите?
Слифф взял увеличительное стекло и посмотрел сквозь него.
– Что видите?
– У нее не проколоты уши.
– И?…
– В отличие от ушей миссис Ноуч, – ликующе вскричал я.
– Откуда, черт побери…
– Я взял на себя смелость немного пообщаться с ее очаровательным мужем. Недавно он заказал сережки – это был подарок к годовщине свадьбы.
Слифф покраснел. Я продолжил:
– Кто бы ни был убийцей, он позаботился уничтожить ее лицо, чтобы все подумали, будто это тело миссис Ноуч.
– Что? Погодите, – взмолился Слифф. – Что все это значит? Кто такая эта Абигейл Безум?
Я постучал себя увеличительным стеклом по подбородку. Вопрос в другом. Если это двойник, где же тогда миссис Ноуч? – Я накрыл простыней кошмар, лежащий на столе. – Возможно, она еще жива, – провозгласил я – скорее себе самому. – Слифф, если вы пойдете со мной в паб «Двушеий Лебедь» – это здесь, за углом, – я познакомлю вас с весьма интересной дамой по имени Китти Хлёст. После этого, думаю, вы тут же отпустите мистера Кристофера Чудоу.
В конце концов Слифф послал за мистером Ноучем и допросил мисс Китти Хлёст. Я, весьма довольный своим показательным выступлением, сидел в кабинете Слиффа и ждал, когда за мной на брогаме приедет Далила. Китти дала мне адрес иностранного нанимателя ее пропавшей подруги. Теперь мне оставалось только отправиться туда и схватить его, пока он не уехал. Я точно не знал, кто он такой, но у меня появились некие подозрения. Какой «большой здоровый» итальянец связан с Чудоу – плюс закрывает дом и отбывает на Континент? После того, как я схвачу дуче, я смогу оставить это любопытное дело в умелых ручках Джошуа Рейнолдса и заняться делом пропавших профессоров.
Размышляя об этом, я снова просмотрел личные вещи миссис Ноуч. Здесь были расчеты поездок в Челси, составленные ее угрюмым мужем, ее завещание и завещание, в котором была указана ежегодная рента ее покойного мужа.
«Вольнодумец», – сказал мистер Ноуч.
Я задумчиво просмотрел отпечатанные листы.
А потом увидел.
Я прочел эти слова четыре раза и откинулся в кресле, почувствовав, как у меня стынет кровь в жилах.
Выцветшими черными чернилами там было написано имя первого мужа миссис Ноуч. Еще один человек с фотографии Кембриджской Четверки.
Максвелл Моррэйн.
XI. Библиотека Иммануила Софисма
Все красивые девушки любят моряков. То, что они любят еще и агентов тайной службы, – большая удача, потому что моряк из меня никакой. Несколько дней спустя, пока все остальные пассажиры стояли на носу парохода «Мандрагора» и любовались, как он входит в гавань Неаполя, я лежал в своей каюте на две палубы ниже, обмотав голову мокрым полотенцем и ощущая все более нежную привязанность к фарфоровому унитазу.
Кто-то постучал в филенчатую дверь каюты, и передо мной возник какой-то слуга.
– Мистер Бокс, сэр?
– Эмммм?
– Мы на месте, сэр. Неаполь, сэр. Прибыли без происшествий, я пришел доложить, как и было сказано.
– Хууууххх!
– Не торопитесь, сэр. Я организую транспортировку на берег.
Дверь за ним закрылась.
Меня, как инвалида, вынесли из каюты и водрузили в экипаж: я еле успевал замечать, что творится вокруг, мой желудок по-прежнему бунтовал, а голова кружилась, хотя мы уже достигли суши. Я приложил ко рту платок – портовая вонь меня чуть не убила, – и меня доставили в отель, находившийся неподалеку.
Передо мной возникло здание ядовито-желтого цвета, и я успел мельком разглядеть отблески жаркого солнца и сапфировое небо, а потом меня внесли в фойе. Я, как мне показалось, бесконечно долго стоял в неожиданной темноте, пошатываясь, пока консьерж улаживал все детали, но вскоре мне помогли зайти в прохладный лифт, и я вознесся вверх, в убежище своего номера.
Коридорный открыл дверь, я, спотыкаясь, прошел мимо него и благодарно рухнул на кровать. Проваливаясь в благословенный сон, я видел, как он опускает шторы и как исчезают большие пятна слепящего света.
Пришел сон, а за ним – еще сон.
Мне снились открытые гробы и вываливающиеся оттуда чучела, погоня на кэбах по пейзажам, висящим на стене у Чудоу, и огромная толпа женщин с вуалями, разматывающих окровавленные бинты, которыми обмотаны их головы, в какой-то Саломееподобной вакханалии.
Проснувшись, как мне показалось, через несколько месяцев, я обнаружил, что в моей комнате прохладно и темно. Я решил, что за мной из снов явилась одна из женщин с вуалью и это развевается на ветру ее одеяние, похожее на саван. Сев на кровати, я понял, что это занавеска.
Чувствуя себя значительно лучше и голоднее, я поднял шторы и стал смотреть на гавань. Меня омывал теплый воздух, ароматный, как ладан. Погода – которая была ужасной на протяжении всего пути – исправилась, явив моему взору восхитительное синее небо и огромное жаркое солнце. Широкая дорога перед моим отелем была запружена экипажами и прогуливающимися парочками, белые зонтики почти нестерпимо блестели на солнце. Рядом возвышался уродливый Castell dell'Ovo,
[30]
и с его каменного основания тощие и коричневые от загара мальчишки-рыбаки, юркие, как угри, ныряли в морскую пену.
Над всем этим вполне естественно возвышался великий вулкан Везувий – фантастический расплывчатый голубоватый фантом, подножия зеленели, о том, где вершина, можно было догадаться лишь по слабой струйке дыма – она была будто сигнал из трубы Ватикана.
Прикрыв глаза от ослепительного света и глубоко вздохнув, я достал из жилетного кармана брегет и довольно улыбнулся. В полдень я должен встретиться с Мезозоем Нечеллом, а значит, у меня достаточно времени, чтобы принять ванну и переодеться. Я распаковал вещи и разложил свои щетки и одеколоны на комоде. По сентиментальным соображениям я привез с собой цинкового улана, которого в тот незабываемый день рисовала Белла. Он будет напоминать мне об этой прелестной девушке, пока я не закончу это любопытное дело и не вернусь к ней.
Лучше всего мне всегда думается в ванной. Пар клубился вокруг моих ушей, а я размышлял о последних событиях. Как ты, наверное, уже догадался, дорогой читатель, дуче Тьеполо действительно оказался тем самым джентльменом, о котором говорила мисс Китти Хлёст, и за этой подменой стоял он. Но люди инспектора Слиффа, приехав, обнаружили, что дом закрыт и покинут. И все это дело могло бы быть никоим образом не связано с делом профессоров, если бы не тот факт, что миссис Ноуч некогда была замужем за Максвеллом Моррэйном. Но каким, черт возьми, образом я должен распутать этот дьявольский клубок?
