За спиной человека в раме светилось высокое и узкое зеркало. Зеркало, собранное из осколков. Паутиной расходились трещины, показывая места стыка. Руки незнакомца были изрезаны в кровь, так что зеркало, наверное, собрал он.
– Я ждал тебя, – тихо сказал человек. – Миллион миллионов лет, а может, и больше.
Голос за спиной прошипел: «Он лжет! Он всегда лгал!»
Странница не знала, прав ли Голос, – ведь этого человека она совсем не помнила.
Пожав плечами, она развернулась и шагнула к двери. Надо было идти дальше. Какое ей дело до уродливого калеки?
– Стой.
Непонятно как человек снова очутился перед ней и заступил дорогу.
Она усмехнулась. Что ж, одним мертвецом больше. Ее не остановит никто.
Она шагнула вперед – и наткнулась на невидимую стену. К незнакомцу невозможно было приблизиться. И нельзя его обойти. Ноги словно завязли в трясине. Тягучая резина сдавила со всех сторон, хотя комната оставалась пустой – не считая ее и калеки.
– Дальше ты не пойдешь, Дафна.
Странница недоуменно вскинула голову. Человек обращался к ней, и давление чуть ослабло. Она поднесла руки к лицу: маленькие, но крепкие ладони в жестких мозолях, пахнущие пороховой гарью. Справа почудилось движение. Резко обернувшись, она увидела в зеркале свое отражение.
Тощая, смуглокожая, угловатая девчонка с раскосыми глазами, в растянутой майке с одной-единственной буквой на груди. «R». Буква «R» что-то означала, но что?
«Убей его», – прошипел Голос за спиной, наливаясь злобой.
Она мотнула головой. Убить… убить можно всегда. Если она – Дафна? – что-то и помнила о себе, так это то, с какой легкостью ей удавалось обрывать чужую жизнь. Но вставший у нее на пути человек… его странная сила мешала и одновременно вызывала острое любопытство.
Снаружи, за стенами дома, послышался шум. Кто-то взвыл вдалеке – как будто ее колебания разозлили древнее, спавшее до поры до времени чудовище. Лампочка под потолком замигала тревожнее.
«Убей!»
Она – Война – Дафна снова попробовала шагнуть вперед. Не получилось. Зато незнакомец сам сделал шаг к ней. Глядя на девчонку сверху вниз, он спросил:
– Неужели ты меня совсем не помнишь?
Дафна мотнула головой. До сегодняшнего дня она не помнила даже собственного имени. И этого, одноглазого, изуродованного, тоже не помнила.
– Жаль. Впрочем, не важно.
Отдаленный рев надвигался, ширился, становился все яростнее. Что-то мчалось сюда, круша стекла и ставни, руша стены, что-то близилось быстро и неумолимо. Еще секунда, и оно ударило в дверь кладовой – раз, другой, третий. Четвертого удара дверь не выдержала и слетела с петель. Комнату наполнила грозовая тьма. За порогом уже не осталось ни стен, ни крыши, ни самого города – только ночь, пронизанная зарницами, черно-багровая, как кровоподтек. Из ночи перло огромное, завывающее, неудержимое. Вот блеснул смоляной зрак, разинулась длинная зубастая пасть, вот нетопыриные крылья раскинулись, заполнив полнеба. Дракон. Дафна почти рассмеялась от облегчения. Это был Дракон. Тот, кто говорил с ней все это время, подгоняя вперед и вперед, шепча и угрожая, уговаривая и льстя, оказался всего-то навсего Драконом. А Дракона можно убить.
Она дернулась вперед – но запястье перехватили холодные пальцы.
– Нет. Туда ты не пойдешь.
Она помнила это прикосновение. Эту прохладу, разлившуюся по телу, усмирившую боль ожогов снаружи и внутри.
– Кей?!
Дракон заревел. Из пасти его вырвалось пламя.
Человек с лицом мертвеца и руками Кея заслонил ее собой и отшвырнул прочь, прямо в белый прямоугольник зеркала.
– Кееееей!!!
И был свет. И была боль.
Солнце над Долиной стояло в самом зените. Если, конечно, это было солнце. Если небо не было еще одним, огромным зеркалом, отражавшим раскаленный добела огненный столб. Столб трепетал в раскаленном воздухе у Третьего Колодца. А может, у Второго или даже Шестого – теперь их было не отличить. Песок засыпал поля, засыпал конопляные делянки и тыквенные бахчи, засыпал дома с округлыми крышами, сараи для ездовых страусов и варанов, засыпал кости самих животных и их хозяев. Осталась лишь желтая пустыня с морщинами дюн и семь дыр в ней, семь незаросших ран – семь скважин, набитых под завязку все тем же песком. Только узкий ободок колодезной кладки отделял песок снаружи от песка внутри.
Сейчас песок плавился от жара, спекаясь в стекло.
Стекло вверху и стекло внизу, шарик солнца, сплюснутый между двумя стеклами, соединяющая их нить огня и синяя полоска гор на горизонте. Здесь не было даже теней.
Ах, нет. Одна тень все же была. Бледная, но четкая, она тянулась от того колодца, рядом с которым горел огненный столб. На песок, серым по желтому, легло очертание колодезной кладки и притулившегося на ней разрисованного мешка в широкополой шляпе. Откуда мешок взялся в безлюдной и безводной пустыне, где вымерли даже стервятники, – неизвестно.
Щуря нарисованные глаза, Пугало глядел в огонь. Некоторое время его ожидание было напрасным. Затем пламя дрогнуло, распавшись на отдельные языки. В белом зареве появились цвета: болотно-зеленый, алый, багряно-черный, венозно-синий и золотой. Радуга, бьющая из земли в небо, вспыхнула, болезненно изогнулась и выплюнула на песок человеческую фигурку. И угасла.
– Кей!!!
Существо, исторгнутое огнем, поднялось на четвереньки и оказалось невысокой девушкой в изодранной майке и мешковатых штанах. Девушка крутанулась на месте, словно надеясь увидеть за спиной кого-то еще. Но там не было ничего, кроме пустыни и лужи расплавленного песка. Лужа быстро затягивалась карамельного цвета коркой. Девушка слепо зашарила в воздухе. Пустота. Струи жара текли над безжизненными барханами.
Пугало вздохнул и брякнул бубенцами.
Девушка обернулась:
– Он не придет?
Пугало вновь зазвенел, и на сей раз Госпожа W, или Война, или просто Дафна различила в этом звоне слова:
«Я не знаю».
– Ты не знаешь? Он остался там навсегда?
«Он должен удерживать того, второго. И теперь он носит в себе Смерть».
Дафна хлюпнула носом. Неосознанно она провела рукой по лицу. Слезы размазались, оставив на впалых щеках грязные разводы.
– Смерть убьет его, да? Сгрызет изнутри?
«Не думаю. Он всегда был упрям».
Девушка устало поднялась на ноги. Загребая ботинками песок, подошла к колодцу и опустилась на горячую кладку рядом с Пугалом.
В небе что-то происходило. Белое сияние сменилось серой дымкой. От гор поползли клочковатые облака, затягивая выцветшую синеву. Порыв холодного ветра пронесся над барханами. Еще несколько минут – и упали первые капли.
