За свою жизнь потомок Сигурда Страшного не проиграл ни одной подземной дуэли, но победы не оставили в сердце и толики гордости. И все же не воспользоваться ли теперь своим законным правом и не свести ли счеты с обидчиком? Ведь умело составленное оскорбительное письмо не сможет оставить равнодушным даже обломок ледника. А уж победа над Кеем, какой бы ценой она ни далась, запомнится надолго. Иенс почесал неприметный под рыжей щетиной шрам на щеке и улыбнулся:
– Спа-пасибо, Туб.
По узкой лесенке они поднялись из недр фонтана на площадь. От металлической туши грузовика веяло теплом, побулькивала в котле остывающая вода. На широкой подножке, прислонясь плечом к нагретому боку машины, спал шофер, тонкая ниточка слюны тянулась от уголка приоткрытого рта. Иенс по-доброму позавидовал спокойствию спящего и не стал тормошить парнишку, пока Туб возился в кузове с установкой часового механизма. У самого Иенса все еще дрожали руки и что-то, ни на минуту не отпуская, колко болело в груди, мешая дышать. Потом они с Тубом притащили из фонтана запасные бачки с анилиновой краской, обложили их зарядами и присыпали сверху мусором. Дальнейшее было делом техники. Машину завели, согнав с нее сонного шофера, и подтолкнули в сторону «Механического цветка».
– Бежим! – крикнул Иенс и со злорадным смешком добавил: – За оставшиеся пять минут надо успеть занять места в партере.
Грузовик катился вперед, пока не уткнулся в обрамляющую фонтан изгородь. Первый взрыв разорвал надышанный кокон городской рассветной тишины. Лопнули стекла офисных зданий, с глухим выдохом осело несколько стен, а непробиваемый фасад военного ведомства украсился крапом и разводами кислотных цветов. «Механический цветок» подхватил эстафету, взревев раненым зверем. Он взмахнул одновременно всеми щупальцами, словно хотел улететь из Города, и действительно взлетел, но как-то неловко, невысоко и по частям. На площадь выплеснулся каскад крашеного кипятка и посыпались обломки, а в воздух с шипением взвились обжигающие облака пара.
Иенс с Тубом наблюдали за действом из заранее присмотренного для этой цели чердачного окна. Туб молча глазел на гибель детища, почти ничем не выдавая отцовских чувств – разве что моргал в два раза чаще, чем это необходимо, так что Иенсу поневоле припомнилась детская сказка о стране подмигивающих мастеров.
– Пойдем-ка по-посмотрим на результат в-вблизи, пока зе-зеваки не набежали, – прервал он неловкое молчание.
В узкую улочку с площади вытекала горячая река, тащившая мусор и ошпаренные кошачьи трупики. Месть «Цветка» настигла чьих-то любимцев в разгар мартовских игрищ. Иенс с тоской оглядел разноцветную помойку и наподдал ногой вздувшейся пятнистой тушке с бантом на шее. Та вякнула посмертно и тут же шумно сдулась. Беглый осмотр площади и в особенности игривый камуфляж W-офиса повергли доктора в полное уныние.
– Ж-жалкое зрелище. Так мы ничего не добьемся.
Он застыл на обтекаемом водой камне посреди площади – правая рука за лацканом пальто, в глазах упрямство неудачливого полководца. «Вигго прав: динамит ничего не решает. Стадо, людская толпа – вот самая страшная и неуправляемая сила. Умелый провокатор с успехом заменит собой полный бочонок гремучей ртути».
– Интересно, куда уходит вода? – заинтересовался между тем хозяйственный Туб, приглядываясь к водоворотам. – Боюсь, Крысословам сегодня тоже не поздоровилось.
Мастер двинулся вдоль течения, заглядывая в мелкие воронки, всасывающие воду под брусчатку, но, расслышав эхо шагов Стальной Стражи, проворно вернулся назад.
– Не тормози, док! Уходим, – окликнул он витающего в раздумьях Иенса. – Сейчас такое начнется…
– Ид-ду, иду… – отозвался тот, неохотно спускаясь со своего пьедестала в лужу.
Они шмыгнули за угол, никем не замеченные, и растворились в утреннем тумане.
Глава 7
Снежная орхидея
Под потолком кладовки тускло подмигивает лампочка. Электричество в Городе существует, но, кроме самых крупных заводов, проведено лишь во дворцы Господ, а теперь и в особняк Кея. Напряжение в сети скачет, и лампочка то вспыхивает, то снова притухает до того, что становится видна раскаленная спираль. Переменчивый свет отражается в двух зеркалах – высоком и узком у правой стены, продолговатом – у левой. Зеркала роднит то, что рамы у них оплавились. В помещении ощутимо попахивает гарью.
Кей стоит перед левым зеркалом и озабоченно вглядывается в замутненную поверхность. При желании на стекле все еще можно разглядеть следы алой губной помады: размазанную пятиконечную звезду. Он подходит ближе, но отражение в упрямом стекле не изменяется – высокий молодой человек с ярко-голубыми глазами и бледным лицом, одетый в свободного покроя костюм. Ничего, казалось бы, примечательного – если не считать того факта, что Кей обычно не отражается в зеркалах. Кроме того, беспокоит хозяина дома и кое-что еще, как будто он ожидает от зеркала большего: к примеру, рассчитывает, что вместо стройного юноши отразится сморщенный старик. Однако зеркало смотрит равнодушно и старика показывать не желает.
Правое зеркало более интересно. В правом зеркале прижимается носом к стеклу светловолосый, сероглазый мальчишка лет двенадцати. Он глядит на Кея с любопытством и ожиданием, однако Кей в его сторону не смотрит. Огорчает ли это сероглазого паренька, трудно сказать.
Если бы мальчишка умел не только смотреть, но еще и слушать, он услышал бы весьма любопытный диалог.
Кей (в пространство, ровно, холодно). Перестаньте делать вид, что вас здесь нет, Фрост. Выходите.
Пространство (голосом Фроста). Простите, мессир, не осмеливаюсь.
Кей. Да выходите же! Ничего я вам не сделаю.
Фрост. Простите, мессир, в это трудно поверить.
Кей. Еще бы. Вы мне солгали, Фрост.
Фрост. Это так, мессир.
Кей. Вы сказали, что свидетелей не было.
Фрост. Сказал, мессир.
Кей. Перестаньте повторять за мной. Вы кретин, Фрост. Почему вы не избавились от старухи?
Фрост (со вздохом). Я не мог. В ней течет старая кровь. Вы же знаете, я не могу поднять руку на своих создателей.
Кей. Фрост, вы бесполезны.
Фрост. Как вам будет угодно, мессир. Хочу, однако, заметить, что я связал ей язык. Она не могла проговориться о том, что видела.
Кей. Не слишком это помогло.
Фрост. Увы. Приходится констатировать, что не слишком.
Кей. Как вам понравится прогуляться по солнышку в день Поворота?
Фрост. Теперь вы понимаете, почему я не осмеливаюсь выйти. Если позволите, я подожду, пока ваше справедливое негодование утихнет…
– Нет, не позволю, – говорит Кей и, сложив пальцы определенным образом, чертит в воздухе светящийся голубизной знак.
