P спросил:
– Вы предлагаете замораживать людей? Идея интересная, но ведь это, должно быть, чертовски дорого. Допустим, они даже согласятся добровольно на заморозку, в чем я сильно сомневаюсь. Но допустим. Ведь их придется где-то хранить? В огромных морозильных камерах? А где вы возьмете достаточно электричества или даже сухого льда? Нет, это нерационально…
– Погодите. Дайте мне обрисовать полную картину, а уж тогда судите, насколько рационально или нерационально мое предложение.
Кей соскочил со стола. Обогнув P, он подошел к окну и распахнул створку. В комнату ворвался шум стройки – звон железа, перекличка рабочих, глухие удары вбиваемых в землю свай. Волной пошел городской, аммиачный, дымный и кухонный воздух с чуть ощутимой подложкой весны. Но когда Кей взглянул вверх, там, в чуть различимой облачной дымке, не способной пригасить беспощадный свет солнца, там уже затевалось что-то. Что-то рождалось там морозной искоркой, чистейшей, беспримесной, первым кристаллом, готовым породить ледяное сердце пурги. Это чувствовал пока лишь Кей – может быть, потому, что искорка рождалась вовсе не в небе над Смотровой башней, а в нем самом. Или ледяная искра была в нем всегда?
Не отводя глаз от этого острого, видимого только ему блеска, владелец завода «Полярная звезда» заговорил.
– …Что ты хочешь узнать, повелительница?
Старуха подняла трясущуюся голову, всмотрелась в пляшущее над плечами демона бледное пламя и спросила:
– Как он собирается получить третье зеркало? Зеркало «Ничто»?
Фурфур подался к самой границе прочерченного на земле треугольника. Голос его был как шелест ветра в ивовых прутьях.
– Зеркало «Ничто» можно создать единственным способом. Из последнего дыхания замерзающих людей.
Сердце Миранды замерло, но затем старуха облегченно вздохнула. Тяжело навалившись на клюку, она прошептала:
– Невозможно. На это уйдут столетия, а секрет бессмертия Белая Сестра унесла с собой. Мальчишка не успеет.
Пламя костра колыхнулось и прилегло к земле. Смешок демона был как треск сучка под оленьим копытом.
– Тот, о ком ты говоришь, не станет ждать так долго. Он сделал процесс более… технологичным. Ведь так сейчас говорят, повелительница?
– Представьте, Иоганн, что в городе началась эпидемия. Не ваш излюбленный тиф и не чума, а нечто доселе неизвестное. Люди напуганы, число жертв перевалило за сотню. Мы, естественно, заявляем, что вакцина находится в процессе разработки, но на это уйдут месяцы. Что-то сделать необходимо прямо сейчас. И вот мы предлагаем решение – пока готовится вакцина, больных можно заморозить. Они будут спокойно полеживать в холодильнике и ждать лекарства. Естественно, потребуется небольшая демонстрация. В качестве демонстрации мы заморозим бургомистра и всю городскую верхушку и выставим их для обозрения на Центральной площади. Всякий желающий сможет подойти и лично убедиться, что члены городского самоуправления превратились в самый настоящий лед. Затем, через день-другой, мы их разморозим и покажем, что никакого вреда здоровью процедура не наносит. Люди пойдут к нам – сначала единицы, затем десятки, затем сотни. В первое время мы сможем организовать посещения для родственников. Неделю-другую подержим тела в морозильных камерах, чтобы самые подозрительные успокоились. А потом им просто надоест нас проверять. И вдруг обнаружится, что заморозка годится не только для борьбы с болезнью. У тебя нет денег, чтобы заплатить долги? Открой счет в банке, заморозь себя на восемьдесят лет и жди, пока накопится внушительная сумма. Поссорился с женой? Две недели во льду – и ваши чувства вспыхнут с новой силой. Негде жить? Место в морозильной камере предоставляется абсолютно бесплатно. Кому-то захочется заморозить впавшего в старческий маразм дядюшку, чтобы поскорее добраться до наследства, кто-то просто решит, что в таком виде приятней дожидаться лучших времен. Готов поспорить, что через несколько месяцев наша технология войдет в моду и горожане повалят к нам тысячами. Тут процесс вступает во вторую фазу. Видели мясо в цеху? Это сырье для сублимационной сушки. Высушенный продукт теряет больше девяноста пяти процентов жидкости, становится компактным, легким и крайне удобным для хранения. Одного небольшого склада хватит, чтобы разместить население целого округа. Или, если мы не захотим их хранить, останкам всегда можно найти применение – да вот хоть пустить их на удобрения, а то в последнее время почвы истощились и Господин F сетует на скудные урожаи… Ну, Иоганн, как вам моя идея?
Кей наконец-то обернулся к собеседнику. Тот молчал, лишь продолжал бессознательно расчесывать болячку. Наконец Господин P опустил руку и тихо сказал:
– Я поражен.
– Чем вы поражены?
– Многим, но в данный момент я поражен вами. Скажите, Кей… вам их совсем не жаль? Своих соотечественников? Соплеменников?
Кей усмехнулся:
– Вы так говорите, Иоганн, словно сами никогда не были человеком.
– Был. Только очень давно и не здесь. Дафнис вам не рассказывал?
Кей не ответил, и Господин P задумчиво хмыкнул:
– Значит, не так уж он вам и доверяет…
– О чем он должен был мне рассказать?
Господин P опустил маску, заложил руки за спину и, качнувшись на каблуках, уставился туда, куда за минуту до этого смотрел Кей: в небо, которое уже начали затягивать мутные облака.
– К востоку отсюда есть местность, которую тамошние жители называют Химмэльсфэльзен. Я бы перевел это как «Осколки Неба».
По плечам Кея пробежала дрожь, словно их коснулся первый холодок метели, хотя владелец «Звезды» уже давно не дрожал от холода.
– «Когда осколки неба падут на твердь…»
– Что?
– Нет, ничего, – встрепенулся Кей. – Продолжайте.
– Странно, что вы упомянули падение… Они действительно упали, хотя вряд ли их можно назвать «осколками неба». Насколько я понимаю, здесь то место, где я – где мы трое – когда-то жили, называется Первообразом. Мы звали его Землей. Мир, похожий на ваш, только не плоский, а круглый. Как шар. Шар, подвешенный в пустоте.
– На что подвешенный?
– Сложно сказать. На что бы он ни был подвешен, эту нитку давно перерезали. Шарик упал и разбился. Остались лишь его двухмерные отражения. И наша троица тоже осталась, как видите. Впрочем, в других Кругах наверняка есть еще уцелевшие. – Господин P обернулся к Кею, видимо ожидая реакции на свой рассказ.
Кей пожал плечами:
– Красивая история. Но Вавилонская версия мне как-то больше по душе. Она хотя бы объясняет, почему вы – буквы.
– Мы – буквы, потому что когда-то перестали быть людьми. Путь, по которому вы сейчас стремительно движетесь. И вы мне так и не ответили, юноша. Вам их не жаль?
Кей подумал над вопросом и честно сказал:
– Нет.
Порыв ветра ворвался в кабинет. Оконное стекло зазвенело. Кей провел по стеклу пальцем, отчего чистую поверхность прихватило узорами инея, и в свою очередь поинтересовался:
