– Надо было идти самим, – говорил Беляк. – Твои болваны его спугнут.
– Да не кипешись ты. Возьмут его Стражи тепленьким. Утром допросим. А сейчас лучше пошли к тебе. – Черныш положил руку на плечо Беляка.
Рэм изумленно потер глаза: похоже, за прошедшее время темноволосый парень успел стать ниже и тоньше.
– Ночь – время для поэтов и любовников, а не для допросов представителей желтой прессы… Кстати о поэтах – не знал, что ты еще и стишки пописываешь.
– Не пописываю, – буркнул светловолосый.
– Ну, сочиняешь… все равно. Сочини что-нибудь для меня.
Скорчив кислую мину, Беляк без энтузиазма продекламировал:
– Моя любовь – как роза в январе…
– То есть никакая? – перебил Черныш.
Тут в голове у Рэма что-то щелкнуло, и он не смог сдержать смешок. Двое обернулись к нему.
– Чего ржешь? – неприветливо спросил Черныш.
– Извините, ребята, – выдавил тролль, отчаянно борясь со смехом. – Я понимаю, Город у вас тут и вообще. Свобода нравов. Но у нас таких, как вы, обваляли бы в смоле и перьях и скинули с утеса.
– У вас – это где?
– В Химмэльсфэльзен.
Кандидаты на перья со смолой переглянулись и расхохотались. «Хоть не обиделись», – облегченно подумал Рэм. Терять таких отличных друзей не хотелось.
– А вы чего ржете?
– Если мы не летим к Химмэльсфэльзен, – объяснил Черныш, – то Химмэльсфэльзен летит к нам.
Химмэльсфэльзен. Летит. Стервятник… Стервятник! В голове у Рэма снова щелкнуло, и так громко, что щелчок эхом раскатился по переулку.
– Стервятник! – завопил тролль и сорвался с места.
– Ты куда, чокнутый? – прокричал вслед Черныш.
– Стервятник! Махолет! Украли!
– Да стой ты, придурок! Какой махолет?
Рэм уже не сомневался, что махолет похитили. Вот она, беспокойная мысль! Конечно! Аппарат стоит там, одинокий, хозяин забыл про него, а мерзкий вор уже забирается в седло. Сейчас улетит! Задыхаясь, Рэм изо всех сил работал ногами. Сзади застучали шаги, и Рэм поднажал – несчастному авиатору представилось, что за ним гонится еще одна шайка воров. Преследователи тоже поднажали, и через несколько шагов Рэма ухватили за локоть. Он отчаянно дернулся, но это были не воры – всего лишь Черныш. Он смотрел на тролля с веселым изумлением:
– Объясни толком. Ты куда дернул? Какой махолет?
– Махолет, – выдохнул Рэм. – Мой. Мы его спрятали у музея. Под видом стервятника. Но его украли или сейчас украдут. Надо спешить!
– По-моему, – протянул нагнавший их Беляк, – у троллей непереносимость алкоголя. Этот уже бредит.
– У какого хоть музея? – не отставал Черныш.
– Зоологического.
– Так ты несешься не в ту сторону. Пойдем, покажу.
– Только быстрее! – умоляюще выкрикнул Рэм. – Если спасем машину, я вас прокачу.
И они побежали.
Махолет оказался на месте, лишь тент над ним немного прогнулся под весом выпавшего снега. Рэм любовно осмотрел машину, обнюхал и чуть ли не облизал. К седлу были приторочены сумки с листовками – видать, товарищи озаботились. Завтра предстоял пробный полет над Городом. Рэм вытащил одну листовку и с гордостью продемонстрировал Чернышу. Тот прочел текст и, захихикав, передал бумажку другу. Белый тоже очень развеселился. Вообще эта парочка чем дальше, тем больше веселилась, и Рэм снова порадовался, что они не обиделись. Отличные ребята, пускай и извращенцы. А может, и не извращенцы – Черныш уже откровенно смахивал на девицу, хотя предположить, что девица спугнула гуля, целовалась с русалкой и дубасила о стену толстячками, было, конечно, странно. Но и вся ночка выдалась странной.
Рэм с удовольствием втянул носом морозный воздух и задрал голову. В небе плыли полотнища света, розовые, зеленые и фиолетовые.
– Ух ты, красотища! Что это?
– Аврора. Мантия Королевы. Давненько ее не было видно, – ответил Беляк.
– Ага. Старуха сбежала, а гардероб свой оставила, – вмешался Черныш.
– Откуда ты знаешь, что сбежала?
– Не знаю. Но предполагаю.
Над площадкой и музеем разнесся крик. Крик был исполнен тоски и странной неги, обещания и призыва.
– Это трубят боевые онагры в зоопарке! – немедленно объявил Черныш.
– Скорее оголодавший лось, – не согласился Беляк.
– Сам ты лось, да еще и сумчатый.
– Я думаю, это казарка, – сказал Рэм. – А зоопарк где?
– Да вон, – Черныш махнул рукой, – за оградой.
Рэм оживился:
– Так я сейчас слазаю и проверю.
Беляк скептически покачал головой:
– На твоем месте, Рэм, я не стал бы ночью забираться в зоопарк.
– Это еще почему?
– Потому, что зоопарком у нас заведует Господин F, а у него крайне специфическое чувство юмора.
– Так пойдемте со мной, парни. В случае чего вы меня защитите. Вы же защитите?
Черныш сверкнул зубами в улыбке:
– Мы-то защитим. Мы кого угодно защитим. Мы практически святые-заступницы, Анна и Маргарита.
– Тогда пошли, – сказал тролль, решительно выдвигаясь к решетке.
Новые друзья Рэма переглянулись и потопали по свежему снежку за ним.
В зоопарке было темно, снежно и немного пахло зверьем. На самих зверей Рэму поглядеть не удалось. Наверно, они спали в деревянных домиках, и в черных норах, и под ледяной коркой пруда. Наверно, тут было видимо-невидимо зверей, только все спали. Лишь один не спал. Крик прозвучал снова, и, немного проплутав, компания вышла к клетке. На решетке висела табличка, а на табличке значилось: «Очень Опасное Животное! Просьба не кормить». Тут у друзей разгорелся спор. Причиной спора был обитатель клетки.
– Как можно запирать ее! – бушевал Рэм. – Такую красивую, в зоопарке! Ваш Господин F, наверное, сумасшедший!
– Насчет последнего спорить не буду, – отозвался Черныш. – Но вот что касается красоты… Она похожа на пустынного стервятника, только перья почему-то синие. А шея такая же голая и мерзкая.
– Мерзкая? Перья? Да ты протри глаза! Во всем заведении не было такой красавицы!
– Кхм, – сказал Беляк. – По-моему, с вас двоих хватит. Клетка пустая, только на полу валяется груда черепов и костей. Добавлю: человеческих.
Вся троица уставилась друг на друга в некотором недоумении.
– Так, – сказал Беляк. – Давайте разберемся. Рэм, ты что видишь?
– Это девушка. Нет, женщина. У нее темные волосы и глаза, и грудь как у Томной Гретхен… в смысле, у отражения. Очень, короче, красивая грудь. На ней платье, а взгляд ее зовет на баррикады!
