Кончатся снаряды, кончится война,
Возле ограды в сумерках одна
Ты будешь стоять у этих стен,
Во мгле стоять,
Стоять и ждать
Меня, Лили Марлен,
Меня, Лили Марлен.
– Как же, уже стою и жду, – сердито прокашлял Вигго.
– Испытание можно считать успешным, – холодно констатировал R. – Но для того чтобы нейтрализовать всех Стражей, снаряд должен быть намного больше. Туб, сколько у нас осталось динамита?
Лампочка снова вспыхнула, осветив серые лица подпольщиков и приплясывающего в клетке голема.
– Мало, – вздохнул Туб. – Мы уйму извели на фонтан.
R нахмурился:
– Надо делать новый.
Мастер-тролль окинул его весьма недоброжелательным взглядом:
– Надо-то надо. Только где мы возьмем глицерин для синтеза? Тебя-то с завода поперли, так что больше со склада не накатишь. В аптеках покупать – заметят. Все аптеки у полиции под прицелом. И что же у нас выходит? Выходит, придется использовать черный порох, а у него мощность куда меньше…
Вигго сморщил нос и снова запустил пальцы в бороду.
– Погоди. Как же так? Что, кроме как в аптеках и на заводе, негде глицерин достать?
Туб проковылял через комнату к остаткам бомбы и стоял сейчас над ними, уперев ладони в колени и внимательно изучая вздувшуюся трубку. Ее стальной конец раскрылся, подобно лепесткам уродливого цветка. В ответ на слова Вигго мастер-тролль, не разгибаясь, буркнул:
– Ну почему негде? Наверное, в кондитерских можно. Его в шоколад добавляют. И в булки. И в торты. Только добавляют-то немного. Этак нам придется все кондитерские в Городе прошерстить.
Вигго дернул себя за бороду и расхохотался. R и Туб недоуменно воззрились на него.
– Шоколад, говорите? – прокудахтал вождь революции, брызгая слюной в приступе неуместного веселья. – Знаю я, где готовят столько шоколада, что в нем хоть утопиться можно.
Ученые переглянулись. Вигго, отсмеявшись, надул щеки и обнял руками нечто невидимое, но весьма объемистое – возможно, ствол баобаба или бочонок тролльского эля. Или, скажем, необъятное брюхо Господина F.
Каждое утро Рэм садился в махолет и отправлялся в рейд над городскими крышами. Все бойцы Сопротивления считали, что молодой тролль усердно распространяет листовки. На самом деле воздухоплаватель распространял листовки без особого усердия, чтобы не сказать – нехотя и вполсилы. Последние пачки он обычно, не распечатав, скидывал над Ржавым рынком на радость торговкам соленой, вяленой и жареной рыбой. Торговки заворачивали в листовки свой товар, а Рэм грезил о прекрасной фрау. Конечно, основной целью его полетов была именно она.
Рэм смутно помнил, как, несмотря на предостережения Черныша и Беляка, пробрался в клетку. Помнил жаркие объятия, от которых по всему телу распространилась такая сладкая боль. Но затем воспоминания путались. Врывающийся в клетку Черныш. Возмущенный крик фрау. Белые полные руки, захлопавшие, как крылья. А потом фрау вылетела из-за железной решетки и скрылась в матово-черном небе. На прощание она оглянулась на Рэма и сказала ласково и печально: «Нас разлучили, и теперь ты будешь искать меня всю жизнь, потому что в этом суть служения Прекрасной Даме. Но однажды мы воссоединимся, и все станет очень-очень хорошо». И Рэм заснул с блаженной улыбкой на губах, но проснулся уже почему-то без улыбки и с дыркой в ноге. Разбудил тролля тычок метлы сторожа – тот сметал снег с дорожек. Рэму сильно повезло. Сторож оказался его соплеменником, и лишь это помешало старику скормить нарушителя обитателям соседних клеток. Прихрамывая и поминая недобрым словом загулявших Черныша и Беляка, Рэм добрался до подполья. И с тех самых пор искал свою фрау.
Нынешним утром он, как обычно, обшаривал взглядом коньки крыш, мансарды, карнизы и выгоревшее от жары небо над ними. Наверное, махолет опустился слишком низко, потому что в воздухе вдруг мелькнули какие-то серые тени, раздались крики и под треск крыльев Рэм вместе с машиной полетел вниз. Падение оглушило тролля, так что очнулся он уже в каком-то угрюмом каменном колодце. Над ним стоял высокий человек – смуглокожий, узкоглазый, в военном мундире. Губы человека кривила презрительная гримаса. Рэм ни за что бы не узнал его, если бы не думал о своей фрау – как, впрочем, и всегда. Мысль о Прекрасной Даме потянула за собой цепочку других воспоминаний, в конце ее болтался черноволосый юнец со своим белобрысым дружком. Тролль даже изумленно тряхнул головой, потому что стоявший перед ним воин несомненно и был тем самым юнцом – только отчего-то сильно подросшим, повзрослевшим и с морщинкой, залегшей между бровей. Будь на месте тролля человек, он наверняка бы решил, что повстречал кровного родственника веселого юноши – отца или, скажем, дядю. Но тролли умеют зреть в корень и видеть истинную суть вещей. Черныш был Чернышом, пусть и сильно изменившимся. С другой стороны, если он умел перекидываться в дамочку, то отчего бы ему не стать и мрачным рослым воителем?..
И вот теперь они с изменившимся Чернышом – опять превратившимся в девицу, хотя и довольно хмурую девицу – летели на поиски фрау. Рэму это представлялось вполне закономерным и весьма удачным поворотом. Когда он, Рэм, встретил Прекрасную Даму в первый раз, Черныш был с ним. Значит, в присутствии Черныша шансы найти фрау заметно увеличиваются. Жаль, что и Беляк им не составил компанию. Рэм, оглядываясь через плечо и перекрикивая треск крыльев, пару раз пытался вызнать, где же сейчас ошивается светловолосый красавчик. Но Черныш отвечал угрюмым молчанием. А теперь вдруг спросил:
– Эр-Вэ-Эс-Эс. Что означает буква «R»?
Рэм тряхнул головой и пустился в длинное объяснение:
– Понимаешь, «R» – это как бы Иенс. Я его раньше не видел, то есть ровно в тот день, когда я прилетел в Город, он вроде как исчез. А потом вроде как объявился, но сказал, что он уже никакой не Иенс и что звать его R. Вроде как он воплощение праведной мести или что-то такое. А Вигго говорит, что Ледяной Герцог увел у Иенса девушку – вот он и бесится. А Туб его не любит. Хотя раньше любил. Туб рассказывал, они славно веселились, строя всякие механизмы. Однажды даже взорвали фонтан. А сейчас не любит и говорит, что он сам себя проклял и что он плохой. Но лично мне R плохого не делал, хотя он почти не улыбается и глаза у него довольно-таки злые…
– Хватит! – рявкнул Черныш, заметно увеличиваясь в росте.
Махолет начал опасно крениться.
– Прекрати болтовню и просто скажи, где сейчас этот R.
– А вы, – тролль почувствовал, что к этому, новому, Чернышу лучше обращаться на «вы», – не могли бы снова стать дамочкой? Иначе мы упадем. Уже падаем.
Махолет действительно лег на бок и начал сужающимися кругами опускаться к площади перед летней резиденцией Королевы.
Бывший королевский дворец, а ныне жилище господина F, без сомнения, знавал лучшие времена. Сложно вообразить парящую в воздухе огромную гроздь сосулек, но именно так выглядело здание раньше. Эффект легкости и прозрачности достигался с помощью специальной краски, освещения и хитроумной оптической системы. Лучи света, отражаясь и дробясь, придавали дворцу образ под стать владелице. Однако любой красоте отпущен свой срок. Новому хозяину был безразличен не только собственный, далекий от совершенства облик, ему претило внешнее как таковое. Господин F больше задумывался о мире внутреннем, утробном, а потому всем достоинствам резиденции предпочитал кухню. В итоге, навеки угаснув после нескольких ремонтов, здание обрело невыразительный цвет старой кости и напоминало скорее обглоданные свиные ребрышки, чем рассыпающую искры глыбу льда.
