— Может быть, задний дворик будет достаточно прохладным для овощей? Я как раз оставила там тансу, который кончаю полировать. Если овощи завернуть, то их можно сложить в один из выдвижных ящиков. Не думаю, что насекомые до них доберутся.
— Но ведь на улице дождь! Как же ты оставляешь мебель снаружи?
— Я еще не закончила полировать тансу, а потом он закрыт пластиковой пленкой.
Не беспокойтесь, тетя, тансу надежно упакован, как и тот секрет, которым я еще не готова с вами поделиться.
На следующее утро я чувствовала себя гораздо лучше. Скатившись с футона, я отправилась в ванную и только там сообразила, что еще совсем недавно не могла выпрямиться. Таблетки Тома подействовали!
Накормив меня завтраком, состоявшим из надлежащим образом сохраненной в холодильнике кашки-окаю, которую я не смогла доесть вчера, тетя Норие вооружилась принесенной из дома тряпкой, бутылкой надежного моющего средства и приступила к генеральной уборке моей квартиры.
Я довольно твердо держалась на ногах и поэтому приняла участие в уборке, а в заключение спросила тетю Норие, не опоздает ли она на свой вечерний поезд.
— Я же намеревалась оставаться с тобой всю неделю, или как? Разве я смогу чувствовать себя хорошо в Йокохаме, зная, что преступники вломились в мой садовый сарайчик? Нет, я не уеду до тех пор, пока дядя Хироси не вернется из Осаки.
— Но вас же ждут в Йокохаме... Студенты, которых вы учите собирать букеты, ваш сын, которому нужно, чтобы вы для него готовили...
— Все изменилось, — оживленно возразила тетя Норие. — Своим студентам я сообщила твой адрес, и около полудня некоторые из них появятся здесь. У тебя есть какие-нибудь учебники? Ты бы могла поработать с нами.
— Тетя Норие, вчера, после того как вы ушли, я собрала три букета, — сказала я.
— Ага. И, глядя на них, я отчетливо вижу, что вчера ты находилась под воздействием болеутоляющих таблеток. Зато сегодня ты выглядишь прекрасно, ты полна сил и поэтому можешь составить все заново. Хотя мне хотелось бы самой составить композицию из паслена. Он, кстати, совсем рассыпался, и, кроме того, я обнаружила на нем этих противных насекомых.
«Вот отчего Такео отдал его мне», — подумала я. Неприязненное любопытство тети Норие к Такео граничило с паранойей. Впрочем, что касается неприязни, Такео отвечал ей тем же. Развивать эту тему было неуместно, и я сказала:
— Я подготовлю вам комнату для занятий, но Том хотел бы видеть меня в больнице. Кроме того, у меня назначено несколько деловых встреч.
— То, что ты самостоятельно дошла до ванной, еще не означает, что ты сможешь дойти до вокзала. Особенно вверх и вниз по ступенькам.
— Все будет хорошо, — уверила я ее.
— Но ты так быстро устаешь, когда ходишь. Это у тебя с самого детства.
— Только не с вашим завтраком в желудке. — Для убедительности я похлопала себя по животу. — Если позвонит лейтенант Хата, попросите его перезвонить мне вечером.
Я отправилась в путь, прихватив с собой пластиковый мешок, свежие носовые платки, а в спину мне неслись тетушкины советы и благословения.
Как и обещали по телевидению, солнце светило почти по-летнему, и вишневые деревья, выстроившиеся вдоль дороги на кладбище Янаки, стояли во всей своей красе, покрытые розовой пенкой, как свежесваренное клубничное варенье. Розовый ковер из лепестков под деревьями свидетельствовал о том, что дождь потрудился на славу. Жаль, но что поделаешь, так уж устроены времена года.
Я медленно спустилась по лестнице к станции, что было довольно просто, потому что толпа уже схлынула, а потом повернула в сторону больницы Святого Луки. После того как лаборант взял у меня анализ крови, врач-интерн осмотрел меня и сообщил, что мое здоровье успешно восстанавливается. Когда с этим было покончено, я отправилась в приемную искать своего кузена.
— Сегодня ты выглядишь гораздо лучше, чем вчера! — Том встретил меня широкой улыбкой. — Ты готова пойти пообедать?
Посидев какое-то время на кашке-окаю, я определенно была готова к настоящему токийскому ланчу. Том сменил свой белый халат на пиджак, и мы отправились на рынок Цукиджи, где с самого утра на прилавках лежат огромные скользкие рыбины — их обычно покупают повара токийских ресторанов. К этому часу уже всё, конечно же, было распродано, но поблизости находилось несколько скромных забегаловок.
— Сейчас для тебя нет ничего полезнее, чем хорошо приготовленная еда, — строго сказал Том. — Неподалеку находится небольшой магазинчик, где торгуют осадзуке. Я и мои коллеги регулярно в нем обедаем, и я точно знаю, что там соблюдаются все правила гигиены.
Вскоре мы сидели за чистеньким прилавком и поедали осадзуке — бульон с рисом и плавающими в нем морскими водорослями. На мой вкус это не слишком сильно отличалось от окаю. К бульону подавалась паста васаби. Я хотела взять васаби палочками, чтобы смешать с бульоном, но Том покачал головой:
— Не делай этого. Твой желудок еще слаб, и не стоит его раздражать.
— Но без васаби блюдо кажется совершенно безвкусным, — запротестовала я.
— Я думаю, что после такого отравления твой желудок нуждается в пресной пище.
— Но я же отравилась не какой-то там пищей, а средством против муравьев. Если я стану держаться подальше от цветов, все будет хорошо.
— Да, я читал отчет лейтенанта Хаты, но для тебя лучше, если ты будешь есть то, что готовит моя мама с соблюдением всех правил гигиены, или спрашивать нашего совета прежде, чем соберешься посетить тот или иной ресторан. Ты должна серьезно относиться к тому, где и с кем ты ешь.
— Что значит «с кем»?
— Такео Каяма... — Его губы скривились так, как будто он попробовал на вкус что-то противное. — Мама говорит, что он заходил к тебе и приглашал поехать с ним за город.
Я улыбнулась своему ревнивому братцу и сказала:
— Том, ты и твоя матушка просто терпеть не можете, когда кто-то проявляет интерес к моей персоне. Даже и не надейся, что я поверю, будто он хуже, чем кто-нибудь другой. По крайней мере, он японец!
— Рей, я знаю Такео еще со времен учебы в университете Кейо.
— Как это? Ты же на шесть лет его старше.
— Да, но я работал в университетской клинике как врач-интерн и хорошо его помню.
— Каким образом? По его медицинской карточке? У него что, были какие-то венерические заболевания или еще что-нибудь в этом роде? Если даже так, то могу тебя успокоить: единственное, что мы с ним делали, это пили вместе пиво, понятно? — резко оборвала я.
— Рей, детка, ты знаешь, что по закону я не могу разглашать информацию, содержащуюся в медицинских карточках. Кроме того, я никогда не стал бы судить о моральном облике пациента по состоянию его здоровья. Но однажды, когда меня вызвали для оказания срочной помощи во время бунта в кампусе, мне открылось истинное лицо твоего Такео.
