— Нет, я должен идти домой. К тому же я хотел бы показать вам кое-что сегодня вечером. Пока в вестибюле Каяма Каикан никого нет, мы можем пройти незамеченными. А завтра мы поедем на Идзу... Вы ведь водите машину, верно?
— Вожу, но завтра я занята. — Я начала понемногу напрягаться. Слишком много всего. Он и не сомневается, что я сделаю все, что он потребует. Ладно, все-таки ему здорово досталось.
— Вы вечно заняты! Прекрасно, не стану задерживать. Тем более что здесь есть такси. — Он отошел от меня и поднял руку, подзывая медленно едущий по улице автомобиль.
— Наверняка там есть пассажиры, — заметила я, полагая, что в такую погоду токийские таксисты нарасхват.
Но машина была пуста, дверца послушно распахнулась, и Такео скользнул внутрь.
— Ну, что же вы стоите? — послышалось оттуда.
«Богатому черти деньги куют», — подумала я с раздражением — ради меня ночной таксист и пальцем бы не шевельнул.
— Каяма Каикан, — скомандовал Такео водителю, пока тот разглядывал его в зеркало заднего вида.
Еще бы, наследники стоимостью в миллиарды иен нечасто прыгают в такси в ночном Янаке.
Такео съежился на заднем сиденье, молча разглядывая огни, размытые проливным дождем.
Отодвинувшись от него как можно дальше, я смотрела в окно, пытаясь расправить влажные пряди, падающие мне на глаза. Не стоило продолжать разговор о матери Такео при любопытном таксисте, это я понимала. Но мне не терпелось услышать его версию, и я мысленно подгоняла осторожно скользящее по мокрым улицам авто.
«И как же мы попадем внутрь? — спросила я себя, когда водитель затормозил у здания школы. — Такео прижмет пальцы к специальной панели, распознающей отпечатки? Или воткнет в невидимую щель магнитную карточку? Или, подобно Джеймсу Бонду, произнесет кодовое слово?»
К моему разочарованию, модерновый небоскреб из стали и стекла открывался как ларчик — простым ключом. Тяжелая стальная дверь распахнулась, и я пропустила Такео первым, полагая, что он должен отключить сигнализацию. Но никакой сигнализации внутри не оказалось.
— Эта ваша школа охраняется так же тщательно, как один из клошарских картонных ящиков на станции Синдзюку, — заметила я. — Даже на двери моей квартирки в Янаке три замка, а у вас только один!
— Так удобнее, никаких лишних кнопок. Хотя, наверное, вы в чем-то правы. Я поговорю с отцом, — ответил он, отпирая еще одну дверь. Волна холодного воздуха ударила мне в лицо. Комната была завалена продрогшими букетами и ветками, усыпанными цветами и листьями.
— Тут мы держим материал для занятий, — пояснил Такео. — Школа доверяет постоянным поставщикам, но небольшой запас всегда пригодится.
Мы перешли в другую комнату, где атмосфера была более влажной, а температура значительно выше.
Стены комнаты были заставлены полками снизу доверху. На полках теснились ящики с аккуратными надписями. Такео на ходу объяснил мне, что внутри хранятся деревянные сосуды для икебаны, различные подставки и приспособления для проведения церемоний.
— Здесь и хранились украденные сюибаны? — спросила я, не заметив ни одного свободного места на полках.
— Нет, в другой комнате. — Он толкнул дверь в следующее прохладное помещение, где было много пустых полок. — Вот здесь находились вещи из коллекции Каяма.
— Странно, что вор не оставил коробок, посуды бы еще долго не хватились, — сказала я.
— И вовсе не странно. Вор знал, что посуда будет стоить дороже, если она упакована в традиционные коробки школы, украшенные школьным клеймом с датой и подписью художника.
— Нет, странно. Кто-нибудь из служащих должен был заметить, что посуда исчезла, — настаивала я. — Кто имеет право заходить в эту комнату?
— Да кто угодно. Если нужно составить букет для стойки в вестибюле, кто-нибудь спускается сюда и берет нужную посудину вместо того чтобы одалживать в классе. Старинные вазы выглядят гораздо круче, особенно для представительских целей.
Третья комната оказалась сухой, заполненной невысокими ящичками.
— Это коллекция моей матери, свитки со старинными стихами. Она любила каллиграфию, копировала классические хайку, особенно те, в которых говорится о цветах.
По моему позвоночнику пробежали ледяные мурашки, как если бы мы все еще находились в холодной комнате.
— Вам никто, случаем, не присылал такие хайку?
Такео уставился на меня, как будто впервые увидел. Затем он прошел своей мягкой кошачьей походкой к двери, запер ее на ключ и только после этого спросил:
— Как вы узнали?
— Я тоже их получаю. И тетя Норие. Только ей посылают уже много лет, а я лишь два дня назад обнаружила первое у себя под дверью. А вы?..
— Три месяца... — Такео покачал головой. — Но я не принимал их всерьез. Наверное, оттого, что письма подсовывали на парковке, на манер штрафной квитанции. Конвертики из рисовой бумаги. Я думал, это секретарши балуются или...
«Или кто-то в тебя влюбился, — мысленно закончила я. — Этим тебя, разумеется, не удивишь».
— Конверты попадали к вам одинаковым способом, подсунутыми за дворники «рейндж-ровера» — спросила я вслух.
— В тот день, когда умерла Сакура, письмо подсунули под дверь моей конторы. Классическое хайку поэта по имени Исса:
Спешиться рыцарь спешит.
Что этому стадо причиной?
Сакуры розовый вихрь.
— Ну, здесь все ясно, — уверенно сказала я. — Смерть Сакуры заставила вас — такого важного даймиё — спешиться и оглянуться. За метафорическим конем тоже далеко ходить не надо — это ваш любимый «рейндж-ровер»!
— Если все так просто, то это могла состряпать моя сестра. Вы знаете, что мы не слишком-то с ней ладим.
— Почему?
Такео выдержал паузу, медленно выдвигая и задвигая ящички со свитками.
— Когда мама была жива, мы с Нацуми проводили вместе почти все время. После ее смерти все стало по-другому. Нас развели по разным комнатам, что в тот момент казалось отцу естественным, а меня и сестру изрядно озадачило. К тому же я увлекся икебаной — я тогда во всем подражал отцу, — а Нацуми интересовали только куклы и подружки.
— А теперь ее интересуют хайку?
— Вряд ли. По крайней мере, сочинять их она точно не способна, — усмехнулся Такео. — Человек, который присылал вам хайку, сочинял их сам?
— Какое там! Классика. Когда меня пытались отравить на выставке, я получила текст, взятый у Басё. В нем говорится о том, как кто-то напился допьяна и распростерся меж гвоздик, на скале. А сегодня мне подсунули хайку про весенний ветер, уронивший девушку на камни. Не вижу никакой связи между этими письмами!
— Хм-м-м-м... — Он задумчиво поглядел на меня. — Попробуем отыскать этот стих в маминой коллекции. Свитки в ее архиве разложены по названиям цветов, так что у нас есть шанс обнаружить текст про гвоздики. Кажется, он здесь. — Такео вынул из архивной стены узкий деревянный ящичек, похожий на пенал, и, сунув его под мышку, открыл дверь, ведущую на лестницу. Я быстро одолела первый пролет, но тут же вернулась, вспомнив, что Такео только что побывал в аварии.
