— Даст Бог, станет легче, устал я под статьей
ходить. — После чего ушел в свою комнату коротать вечер с бутылкой.
— Теперь станет легче, — шепотом сообщила я тете
Вале.
— Кому? — нахмурилась она.
— Папе.
— А-а… лишь бы власть не сменилась.
— А что это за статья, под которой ходит папа? —
додумалась спросить я.
— Это он сказал? — еще больше нахмурилась тетка.
Я кивнула.
— Должно быть, конфискация имущества, — пожала она
плечами, но тут же отмахнулась:
— Не забивай голову. Тебе все это ни к чему.
Вскоре папа сделался предпринимателем, а потом владельцем
крупной фирмы. Об этом мне сообщила тетя Валя.
— В дом кого попало не води, — заявила она. —
Жулья развелось…
Меня стали встречать из школы и вечером во двор не
выпускали. Это было грустное время. Наконец теткина подозрительность в
отношении моих друзей сменилась радушием, она оставила работу в библиотеке,
всецело посвятив себя дому.
Жили мы вполне счастливо, я закончила школу, поступила в
институт, влюбилась, решила выйти замуж, но тетя Валя пришла в ужас, а папа
сказал:
— Ни за что.
Я рассердилась и даже сбежала из дома, правда, недалеко и
ненадолго. Уже вечером папа обнаружил меня у Светки и вернул в родные пенаты.
Он был напривычно трезв, говорил долго и убедительно, называя мой поступок
безответственным, всколзь заметил, что Мишка мне не пара (так звали моего
избранника) и посоветовал не спешить с замужеством, а чтоб я не переживала,
подарил мне машину. Новенький «опель» произвел на меня впечатление и от мыслей
о замужестве я отказалась, хотя еще некоторое время тайно встречалась с Мишкой.
Но так как он позволил несколько злобных выпадов в адрес моего родителя, в
частности, обозвав его жуликом и королем утиля, я решила, что папа был прав,
Мишка мне действительно не подходит и порвала с ним раз и навсегда.
Через несколько дней после этого случилось несчастье: умерла
моя любимая тетя Валя. Это было как гром среди ясного неба, на здоровье тетка
никогда не жаловалась, а умерла от инфаркта. Мы с папой осиротели. Папа пил
более обыкновенного, а я рыдала день и ночь напролет. Через два месяца, немного
придя в себя, мы попытались наладить наш быт. Решив почистить рыбу, я едва не
отрезала себе палец, пришлось вызывать «Скорую». На следующий день я забыла
закрыть в кухне кран, когда чистила картошку, раковина забилась и я затопила
соседей, потому что побежала в магазин за хлебом, а ключи оставила на тумбочке
и в квартиру войти не могла. Папа решил готовить сам и едва не учинил пожар,
забыв котлеты на плите. В общем, мы бились как рыба об лед, а питались в
основном в кафе, пока папа не заявил:
— Надо что-то делать. — Взял бутылку коньяка, ушел
в свою комнату, а появившись оттуда через час, сообщил:
— Придется жениться. Можно, конечно, нанять
домработницу, но чужой человек в доме… я этого не переживу. Придется
жениться, — с намеком на панику, повторил он.
— Хорошо, — согласно кивнула я. И через два дня у
нас в доме появилась Ритка.
Она была на двадцать лет моложе папы и к моменту водворения
у нас уже трижды побывала замужем, но каждый раз неудачно. Мы с ней сразу же
подружились. Ритка была настроена весьма критически ко всем особям женского
пола и потому подруг у нее не было. Папа в первый же день предупредил нас, что
волновать себя по пустякам не позволит и если мы начнем конфликтовать, он это
быстро прекратит и при этом так взглянул на супругу, что стало совершенно ясно,
что он имел ввиду.
Ритка и не думала конфликтовать со мной, потому что я с
готовностью согласилась с тем, что она, во-первых, красавица, во-вторых,
разбирается в жизни лучше, чем я, и потому мне стоит прислушиваться к ее
советам. Прислушиваться я была готова к чему угодно, насчет красоты и
жизненного опыта тоже никаких проблем, так что наша жизнь мгновенно наладилась.
Ритка нигде никогда не работала из принципиальных
соображений и мне не советовала, поэтому раз по пять на день вопрошала:
— На кой черт тебе сдался этот институт? Лучше пошли в
солярий.
Я и сама толком не знала, нужен мне институт или нет, но
вознамерилась его закончить, в чем и преуспела. К тому моменту папа числился
видным деятелем нашего города, а пить стал значительно больше, то есть это мы
так предполагали, хотя видели его исключительно редко, в основном в начале
месяца, когда он выдавал нам деньги на расходы, а также ценные указания как их
потратить.
Иногда мы с удивлением узнавали, что папа на Канарах или
Мадейре, но с вопросами не лезли, так как папа этого не любил. Однако,
доходившие до нас слухи о том, что папу уже давно никто не видит трезвым,
всерьез тревожили нас, потому что последнее время папа жаловался на здоровье.
— Твоему отцу не мешало бы поберечь себя, —
выговаривала мне Ритка за неимением родителя, а я согласно кивала.
По окончании института возник вопрос о моем трудоустройстве
и папа в начале месяца сказал:
— Я подумаю. — Но потом по обыкновению исчез, а
когда я по телефону пыталась напомнить ему о его обещании, повторял:
— Я подумаю. А ты пока отдохни.
В результате я отдыхала целый год и уже всерьез не верила,
что папа что-нибудь придумает и в конце концов устроилась на работу сама,
решив, что папа, при его занятости, об этом даже не узнает. Но он узнал
(подозреваю, настучала Ритка, потому что шататься по салонам и магазинам одной
ей было скучно) и был в гневе.
— Что это за работа за две тысячи в месяц? —
сердито выговаривал он мне. — Ты что, сирота? Горбиться за такие деньги…
Хотя я вовсе и не горбилась, но почувствовала себя
предателем, в самом деле, что это я отца позорю? Папа в очередной раз обещал
подумать, с прежней работы я ушла, чтобы сделать ему приятное, а на новую так и
не устроилась, потому что папа внезапно свалился с инфарктом (должно быть в
нашей семье эта болезнь занимала особое место). Мы с Риткой здорово
перепугались, врачи в один голос твердили, что если папа немедленно и навсегда
не бросит пить, они ни за что не отвечают, поверить же, что папа откажется от
своих привычек, было нелегко, но я набралась смелости и поговорила с папой.
— Фигня, — отмахнулся он, тут к нему подскочил
лечащий врач и заговорил о возможных последствиях (летальных), увлекаясь все
больше и больше. Речь произвела на меня впечатление и я тут же, не сходя с
места, поклялась никогда не брать в рот спиртного.
Через неделю папа выписался из больницы и начал вести свой
привычный образ жизни.
