— Любопытно, что из этого выйдет, — вздыхала
Ритка, имея ввиду папину полемику с врачами.
К сожалению, победили врачи. Где-то в Карибском море папа в
состоянии похмелья нырнул и не смог вынырнуть. Предположительно, не выдержало
сердце. Так как папа последние три года дома появлялся редко и напоминал
фантом, став личностью мифической, данное событие скорее взволновало, нежели
огорчило. Мы с Риткой много говорили о папе, но увидеть его было практически
невозможно, и то, что папа вдруг исчез, вовсе ничего не значило, ничто не
мешало ему появиться вновь.
Однако, рассчитывали мы на это напрасно, через месяц нам
предположительно доставили папу. Говорю предположительно, потому что сопровождающие
его люди сами похоже были в этом не уверены, а проверить догадки не
представлялось возможным.
В общем, папу похоронили, а нам на руки выдали свидетельство
о его смерти. Еще до папиных похорон начались вещи прямо скажем мистические.
Кто-то бродил по квартире, переставлял вещи, а однажды даже пробил стену в
ванной. Ритка заявила в милицию, заявление у нее приняли с постным выражением
лица и интересным пожатием плеч. По ночам мы с Риткой не спали, а все больше
прислушивались, поэтому я не возражала, когда у нас появился Севка, как-никак
мужчина в доме, это успокаивает. Севка был любовником Ритки и его наличие меня
ничуть не удивило, раз уж папа был скорее идеей, чем человеком из плоти и
крови. Но у парня оказался скверный характер, к тому же он начал ко мне
приставать, будучи моложе Ритки на восемь лет. Но так как предполагалось, что
она у нас краше и лучше всех, стучать на Севку и расстраивать ее я не стала.
Когда же он в очередной раз приступил к домогательствам, я легонько задвинула
ему по известному месту, он присел от неожиданности, а я нечаянно задела рукой
чайник и в результате ошпарила Севку, хотя это в мои планы не входило. После
чего мы стали врагами. Ко мне он цеплялся по сто раз на день, но рук уже не
распускал.
Меня это вполне устроило, но чтоб держать его в тонусе я
время от времени напоминала, что он живет в моей квартире.
На самом деле квартир у папы было шесть, хотя мы, конечно,
жили в одной. По старой привычке папа оформил их на меня, так же как и четыре
машины, которые имелись в нашей семье. Дача была записана на покойную тетку и
после ее смерти тоже отошла ко мне. Умирать папа не собирался и потому
завещания не оставил, хотя похоже было, что завещать собственно нечего.
После похорон мы обнаружили в папином столе две тысячи
долларов, у нас с Риткой оставалось еще пятьсот и это все, что мы имели. Ни
сберегательных книжек, ни иных документов, сейф на работе тоже оказался пуст. У
папы были пластиковые карты, но все деньги с них он успел потратить. Вобщем
выяснилось, что папино богатство не более чем миф, что меня, признаться, не
удивило, а вот Ритку здорово расстроило.
— Мы погибнем в нищете, — прижимая руки к груди,
заявила она, но и в это я не верила.
После похорон папин друг и по совместительству коммерческий
директор дядя Витя, к которому я питала самые добрые чувства, так как в отличие
от папы он появлялся у нас значительно чаще и даже интересовался моими делами,
отвел меня в сторонку и со вздохом сказал:
— Девочка моя, фирма отцу не принадлежит, ты же знаешь
папу, он терпеть не мог что-то оформлять на себя. Но ты мне человек не чужой и
я считаю себя обязанным… ты будешь получать каждый месяц по тысяче долларов.
Хорошо?
— А как же Рита? — нахмурилась я.
Дядя Витя пожал плечами, тем самым давая понять, что Ритку
близкой родственницей не считает.
— И ты согласилась? — рычала Ритка тем же вечером,
когда я рассказала ей о предложении дяди Вити. — Да ты хоть понимаешь, что
эта фирма…
— Она официально папе не принадлежит. Папа большую
часть своей жизни прожил с мыслями о конфискации и это наложило отпечаток…
— Нас обобрали, — воздев руки над головой, вопила
Ритка.
— Не глупи, — попробовала я вразумить ее, достала
листок бумаги из стола со столбиком цифр, над которым не так давно усердно
трудилась, и подвинула его Ритке. — Вот, смотри, мы сдаем пять квартир,
что приносит доход в пятьсот долларов в месяц, тысячу обещал дядя Витя. Осенью
я устроюсь на работу, летом все же хочется отдохнуть. Ты тоже могла бы… — Ритка
скривилась, а я кивнула:
— Ну, хорошо, хорошо. По семьсот пятьдесят долларов каждой
тоже неплохо. В нищете мы не умрем.
Ритка прослезилась, обняла меня за плечи и расцеловала.
— Что бы я без тебя делала… конечно, все это так
ненадежно, а мне уже тридцать… — Я подняла брови, а она поправила:
— Ладно, тридцать шесть, хотя выгляжу я на двадцать
пять.
— На двадцать четыре, — согласно кивнула я.
— Спасибо. Но мне тридцать шесть и теперь выясняется,
что у меня ни денег, ни квартиры… только машина, но и ей два года.
— Продай папины машины и оставь деньги себе. Если тебе
так спокойнее…
— Конечно, это не те деньги, на которые я рассчитывала,
но все равно спасибо.
— Пожалуйста.
— Хорошо, что у меня есть семья, то есть ты.
— А Севка?
— Что Севка? Много ли от него толку? И что-то я не
слышала, чтобы он собирался на мне жениться.
— Может, женится, — пожала я плечами.
Вот так обстояли наши дела на момент ограбления. Мы жили в
одной квартире, Севка о женитьбе помалкивал, но держался хозяином, поэтому мы
отчаянно ругались.
Ритка положила передо мной салфетку и поставила разогретый
ужин, я принялась вяло жевать, тупо пялясь перед собой.
— С тобой что-то не так, — понаблюдав за мной с
минуту, заявила Ритка. — Что ты натворила? Разбила машину?
— Нет. В ней просто отвалилась какая-то штука. Или
лопнула…
— Что лопнуло?
— Мое терпение, — отозвался Севка и сделал
телевизор погромче.
— Что лопнуло? — повторила Ритка.
— Забыла, как это называется…
— Час от часу не легче. И где теперь машина?
— На станции. Обещали сделать.
— Тебе надо ездить общественным транспортом.
— Не надо, — заверила я. — Сегодня поехала и
у меня стащили пятьсот баксов.
Я была должна Светке.
— О, Господи. И что теперь?
— Ничего. Она еще подождет.
— Сумасшедший дом… Надеюсь, это все?
