— Что ж, начнем обсуждение нашей совместной стратегии на предстоящем собрании, — деловым тоном начал Лернер. — Садитесь, господа… И дамы тоже… Прошу!
Наконец–то хоть о чем–то попросили меня. До сих пор я лезла везде сама.
— Не понимаю, зачем Дана изменила счет?! — произнес Витек после встречи. — Как все запутано. Какой ей интерес работать против своего отца?
— Скоро поймешь, — заверила я.
Впрочем, эту девушку трудно понять. Ну зачем ей, к примеру, Ромшин? Ведь с ее внешностью и ее возможностями…
— На чьей она стороне? Если б знать точно…
— На своей, — помолчав, обронила я. — Только на своей. В этом деле каждый за себя — как в джунглях.
Каждый за себя, и только я — против всех, подумалось мне. Без надежды на выигрыш. Выигрыш мне не нужен.
Звоню, чтобы узнать последние новости. Моя помощница, слава богу, на месте, в своей регистрационной конторе.
— Ты предложила ему? — спрашиваю, намеренно не договаривая вопрос. Впрочем, она меня поймет.
— Он отказался, — уныло сообщает моя собеседница, — боится рисковать.
Да, он всегда был очень–очень расчетлив. Был…
Он не любит рисковать, несмотря на досужие разговоры про шампанское, про то, что риск — благородное дело, и так далее…
— Трус! — в бешенстве роняю я. Нет, он не дурак, не хочет делать больше, чем нужно для уверенного успеха.
Он всегда был так осторожен. Был…
— Что мне теперь делать? — спрашивает она.
— Звони Михайлову, — говорю я. — Объясни, что произошло недоразумение. Что повода для паники пока нет, пропажа легко отыщется. И что, хотя ему нет нужды бежать с громкими заявлениями в милицию, он должен присутствовать на общем собрании акционеров. Что руководство компании «Стандард Ойл» настаивает на его прилете в Нефтегорск. Что для него уже заказаны билеты в бизнес–классе за счет компании, оплачено проживание в гостинице в номере люкс… Думаю, он соблазнится!
— Конечно, — усмехается Лена. — Я позвоню!
— До свидания, — ласково прощаюсь я, — если будут новости, звони в любое время дня и ночи!
— Обязательно! — обещает она. — Ты тоже не пропадай. А то мне как–то тревожно…
Уж я–то не пропаду!
ОН
— Поселимся в одном номере? — спрашиваю у Даны. Говорю об этом как о само собой разумеющемся, поскольку вопрос из разряда так называемых риторических.
— Да, — неохотно отзывается она. Смотрит куда–то вбок.
— Не тревожься, лапочка, — успокаиваю ее. Моя уверенность обязана преодолеть опасливые женские колебания. — Все будет хорошо! У нас девяносто девять шансов из ста. Или даже больше…
Но вместо ответа Дана отводит мою ласкающую руку, как будто не желает нарушать свой предбрачный суверенитет.
— Встретимся днем, как всегда? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает тускло.
— Вечером рейс в Нефтегорск. Ты успеешь собраться?
— Конечно, — все так же сумрачно роняет она.
Что с ней, в конце концов, происходит? Передо мной воздвигнута стена — из надутых губ, прищуренных глаз, недомолвок и холодного тона. И эту стену наскоком не преодолеть. Ничего, в Нефтегорске у меня будет уйма времени для нежной осады…
Из кабинета позвонил своей суррогатной невесте, предварительно убедившись, что ничьи случайные уши не присутствуют при нашем разговоре.
— Вечером уезжаю, — напомнил я.
— Как мне хочется отправиться с тобой! — заныла Лена. — Может, ты все–таки возьмешь меня? А? Ну пожалуйста! Ну пупсик! Мы бы поселились в лучшей гостинице города, провели бы там незабываемые дни… Это было бы похоже на свадебное путешествие!
— Послушай, я еду по делам! — сурово оборвал ее.
Нет, девица становится совершенно невыносимой! Она уже вообразила себя моей законной женой! Предъявляет требования, диктует, приказывает…
— Кстати, ты позвонила отцу? — все так же сурово поинтересовался я. — Объяснила ему все? Что он сказал?
Голос на другом конце провода явно скис, потеряв в энтузиазме и жизненном напоре.
— Ну что он мог сказать… Заявил, что я набитая дура, он всегда об этом знал, еще с моего младенчества…
Между прочим, Михайлов совершенно прав!
— Так он едет на собрание акционеров?
— Едет! — мрачно отозвалась она.
— Почему ты не отговорила его?
— Попробуй сам отговорить! — ехидно подначила она. — Может, у тебя получится!
Все ясно! Эта безмозглая пустышка не может выполнить элементарного поручения! А Дана, например, с подобным поручением справилась бы в два счета: позвонила бы отцу, пролепетала бы что–нибудь трогательное типа «папуля–лапуля», «сюси–пуси», после чего Якушев конечно же растаял бы и немедленно выполнил ее просьбу.
Что ж, придется самому встретиться с Михайловым в Нефтегорске: сначала обрисовать ему ситуацию, рассказать о нелепой ошибке, попытаться убедить его в том, что ничего катастрофического не произошло, потом обвинить во всем его непутевую дочь, даже защитить ее при возможных нападках, поведать про мои грандиозные планы, от которых его дочь только выиграет, заверить, что акции будут немедленно переданы ему сразу по возвращении в Москву… Он согласится, он не может не согласиться!
Но только как я его узнаю? Я встречался с ним всего–то один раз и почти не запомнил лица. Для надежного опознания надо бы захватить с собой его фотографию…
Заверить, что я люблю его дочь больше жизни, что мое намерение жениться на ней непоколебимо и свято… Умолять его, твердя, что счастье молодой семьи под угрозой… Не пожелает же он нищенского существования для своей дочурки! Не захочет же он заполучить зятя, осужденного за мошенничество с ценными бумагами!
Он согласится все замять, обязательно согласится!
А потом, по возвращении домой, вернуть ему все акции. Дальше — пустяковая ссора с Леной, разрыв без надежды на примирение… А потом — Дана, моя Леди Ди, моя домашняя богиня.
Почти моя!
В ресторане занимаю свое обычное место возле зашторенного окна. Привычно снуют официанты, похожие на черно–белых сорок с опознавательными отметинами бабочек на шее.
Я жду свою будущую жену…
В голове неспешно крутятся куцые мысли. Вечером заскочу домой забрать вещи — буквально на полчаса… Надо бы отыскать в Ленкином фотоальбоме снимок ее отца…
Моей будущей жены все нет…
В одиночестве расправляюсь с обедом. В который раз пересчитываю количество голосов, которыми мы сможем распоряжаться на собрании. Конечно, и кто–то из рядовых акционеров, недовольных политикой прежнего руководства, переметнется на нашу сторону. Да, наша победа — это верняк, почти стопроцентный верняк! Почти…
