Сюзанна не знала, что отвечать. Ведь в его словах не заключалось вопроса.
– Да, – наконец произнесла она.
– Так вы этого хотите? – Он наклонился к ней ближе, и она наконец отважилась повернуть к нему голову и посмотреть ему в глаза, которые сейчас в тени деревьев выглядели темнее обычного. Они оказались всего в нескольких дюймах от ее глаз.
На ее беду.
– Нет, – проговорила она, не зная, что хочет выразить этим словом, но уверенная в том, что болтать о всяком вздоре не желает.
Никогда.
– Нет, – повторила она уже тверже и, коротко улыбнувшись ему, снова отвернулась и устремила взгляд вперед. – Но что вы в таком случае предлагаете?
– Давайте просто будем наслаждаться этим днем и обществом друг друга. Давайте немного посмеемся, – сказал Питер. – Только уговор: все будем делать от души. Как настоящие друзья.
В самом деле, нет причин впадать в меланхолию, думала Сюзанна. Пройдет неделя, год – она оглянется назад и пожалеет, что так глупо использовала дарованное ей время, думая о будущем, где ее ждет пустота. А с чего она взяла, что в будущем ее ждет пустота? С чего она взяла, что у нее вообще есть будущее?
– Хорошая мысль! – Сюзанна рассмеялась.
– По-моему, так просто блестящая.
Питер рассмеялся вслед за ней. И это беспричинное веселье – ибо никто из них не сказал ничего смешного – оказалось очень приятным. Сюзанну внезапно охватило счастье. Нет, она не станет заглядывать в будущее.
– Вы не замечали, – обратилась она к Питеру, – что значительную часть своей жизни мы проживаем в прошлом, а еще большую – в будущем? Не замечали, как настоящее часто проходит не замеченным нами?
– Пока не становится прошлым, – подхватил Питер. – И лишь тогда удостаивается нашего внимания. Да, вы совершенно правы. Как вы думаете, сколько мгновений настоящего уйдет в прошлое, пока мы дойдем до дома? Как долго может длиться миг настоящего? Кто-то, возможно, взялся бы утверждать, что он длится бесконечно долго – целую вечность.
– Или, напротив, несравненно короче секунды, – предположила Сюзанна.
– Как видно, мы тут снова имеем дело с наполовину пустым или наполовину полным стаканом, – сказал Питер. – Как вам кажется, не впадаем ли мы в философствование? Это опасно. Еще немного, и мы попытаемся выяснить, сколько ангелов могут танцевать на булавочной головке…
– Либо нисколько, либо бесконечное множество, – подсказала Сюзанна. – Я правда, никогда не знала, какой ответ верен, первый или второй. Если он вообще существует.
– Ну так как? – продолжил Питер. – Будем стараться, чтобы либо миг настоящего длился как можно дольше, либо мириады мгновений следовали одно за другим?
– Будем! – рассмеялась Сюзанна.
Они побрели вперед. Сюзанна приподняла голову. На ее лицо попеременно ложились, сменяя друг друга, то прохладный узор теней, то теплые блики. Она слышала пение птиц, жужжание насекомых и суету невидимой дикой природы, чувствовала запахи земли, растений и аромат мужского одеколона. Она ощущала каждую шероховатость, каждый камешек под ногой и стальную, но сейчас расслабленную и теплую под тканью рукава руку Уитлифа, о которую она опиралась.
Она с улыбкой повернула к нему голову и заметила, что и он улыбается ей – ленивой, искренней, счастливой улыбкой.
– Впереди есть место, где можно присесть, – сказал он. – Предвижу, что оттуда открывается чудный вид.
– Точно, – кивнула Сюзанна. – Это тропа проложена с чрезвычайной предусмотрительностью – все в угоду гуляющим. Вы уже имели возможность убедиться в этом, когда мы с вами ходили к водопаду.
Они немного постояли, созерцая открывавшийся в проеме между деревьев – на первый взгляд естественном – вид: бескрайние луга, за ними дом и конюшни, а в центре пейзажа, как на картине, дуб.
Вот она стоит и созерцает эту красоту здесь и сейчас, думала про себя Сюзанна, пытаясь, не пошевелив пальцами, прочувствовать все до конца, навсегда запомнить даже такие подробности, как ощущение мягкой ткани рукава виконта Уитлифа.
– Тропа поднимается на холм, – сказала она, указывая вперед. – Сверху открываются великолепные виды. Самый живописный, по-моему, – это вид на реку с маленьким мостиком.
Прежде чем подняться на пригорок, они останавливались не раз, чтобы полюбоваться то рукотворной красотой парка, то сельской идиллией, то раскинувшимися вокруг бескрайними пашнями.
– Видели бы вы Сидли, – сказал Питер, щурясь вдаль, когда они замерли, глядя на пестрое мозаичное покрывало полей, разделенных живыми изгородями. – Вы, кажется, там не бывали. Я нигде не видел ничего красивее Сидли. Скорее всего я сужу пристрастно. Наверняка. Даже здесь щемит. – Он похлопал ладонью по груди и, неожиданно повернувшись к Сюзанне, хитро улыбнулся. – Щемит тот самый орган в груди, качающий кровь.
– Это сердце, средоточие наших самых высоких чувств, – признала Сюзанна, – хотя бы только потому, что мы его избрали их средоточием. Как, наверное, чудесно, иметь свой собственный дом. Я вас понимаю, это естественно, что вы воспринимаете свое имение не столько разумом, сколько через призму собственных чувств.
– Надеюсь, у вас тоже когда-нибудь будет свой дом, – сказал Питер, потрепав ее по руке, которой она держала его под локоть.
Они двинулись дальше по тропе, сначала спускавшейся по склону поросшего лесом холма, а потом снова забиравшей вверх и выводившей на открытое пространство, откуда наконец открывалась река. Ее русло здесь было значительно уже, чем при впадении в озеро. Берега соединял маленький деревянный мостик, так сильно выгнутый, что на нем с обеих сторон были сделаны ступеньки. Бежавшая под ним река с заболоченными берегами из-за отражавшихся в ней деревьев казалась темно-зеленой.
– Да, – проговорил Питер, когда они остановились, – вы совершенно правы. Это самый живописный вид из всех. Даже лучше того, что открывается от водопада. Там потрясающая картина, но, как и большинство здешних пейзажей, она, кроме девственной природы, захватывает еще и пространство обитания человека. Здесь же перед нами только красота дикой природы.
Сюзанна, выпустив руку Уитлифа, повернулась к нему лицом. Возвышавшийся за ними холм уходил в самое небо. Сзади и по бокам их сплошь окружали деревья. Они густо росли также внизу по берегам реки с мостком, подбитые снизу сплошным покрывалом из подлеска и папоротника.
– Мне это раньше не приходило в голову, – сказала Сюзанна. – Но вы правы. Наверное, я именно поэтому люблю здесь бывать. Здесь находишь…
– Убежище?
Но Сюзанна, нахмурив брови, отрицательно покачала головой.
– Скорее, уединение, – уточнила она. – По-моему, это более удачное слово.
– Давайте отдохнем немного, – предложил Питер. – Здесь негде присесть, но земля, кажется, сухая. Дождя не было вот уже несколько дней.
