Харальд Кровавые Волосы, некогда возглавлявший пять тысяч человек, тот, что сжег Уэссекс и посеял страх в сердце Альфреда, тащился по тростникам, протягивая ожерелье Скади, а она смотрела на него и лишь стонала.
Она не приняла протянутой короны, поэтому он поднял золотое украшение и возложил ей на голову. Оно съехало набок — и Скади начала плакать. Харальд подтащился ближе.
— Любовь моя, — сказал он странно нежным голосом.
Этельфлэд встала рядом со мной. Не думаю, что она сознавала это, но она взяла меня за руку и вцепилась в нее. Молча.
— Моя драгоценная, — тихо проговорил Харальд и погладил Скади по голове. — Я любил тебя.
— Я любила тебя, — ответила Скади и обняла Харальда.
Они цеплялись друг за друга при свете огня, и стоявший рядом со мной человек двинулся вперед с топором. Я остановил его. Я видел, что правая рука Харальда двигается.
Он гладил волосы Скади левой рукой, а правой шарил под своим плащом.
— Моя любовь, — сказал он.
Он ворковал это вновь и вновь, а потом его правая рука взметнулась — а человек, который потерял возможность пользоваться ногами, всегда приобретает огромную силу рук, — и он вогнал кинжал в звенья кольчуги Скади. Я увидел, как она сперва напряглась, как потом глаза ее распахнулись, рот приоткрылся, и Харальд поцеловал ее в приоткрытые губы, в то же время вгоняя клинок все выше, и еще выше, вспарывая кольчугу кинжалом. Клинок рассек внутренности Скади и дошел до груди. А она все еще обнимала Харальда, когда кровь пролилась на его скрюченные ноги.
Наконец Скади истошно закричала, ослабила руки, глаза ее погасли, и она упала назад.
— Закончи то, что начал, — прорычал Харальд, не глядя на меня.
Он потянулся к упавшему мечу Скади, желая сделать его своим ключом к Вальгалле, но я вспомнил, как он убил женщину у Эскенгама. Я вспомнил, как плакал ее ребенок, поэтому пинком отбросил меч, и Харальд удивленно посмотрел на меня снизу вверх. И мое лицо было последним, что он увидел в этом мире.
Мы взяли тридцать датских кораблей, а остальные сожгли. Три судна спаслись, проскользнув мимо людей Финана, пока те метали копья, обнаруженные на вытащенном на берег корабле — одном из двух, превращенных в береговые укрепления, охранявшие выход из ручья.
Датский гарнизон того корабля, что был вытащен на берег Канинги, убрал цепь, перекрывавшую выход из ручья, и три судна спаслись в море, но четвертому не повезло. Оно почти прошло мимо Финана, когда метко брошенное копье ударило рулевого в грудь, и тот тяжело осел; рулевое весло быстро повернулось в воде, и корабль врезался носом в берег. Следующий корабль столкнулся с этим, и судно начало набирать воду сквозь щели в покалеченной обшивке. Наступающий прилив понес его обратно, вверх по ручью.
У нас ушел целый день на то, чтобы выследить всех разбежавшихся в путанице болот, тростников и бухточек Канинги.
Мы взяли в плен сотни женщин и детей, и мужчины выбирали себе приглянувшихся девушек в рабыни.
Тогда я и встретил Сигунн — дрожащую девушку, которую нашел во рву. Она была светловолосая, бледная и стройная, всего шестнадцати лет, вдова, потому что муж ее погиб в захваченной крепости. Она съежилась, когда я шагнул к ней через тростники.
— Нет, — повторяла она снова и снова. — Нет, нет, нет.
Я протянул руку, и спустя некоторое время, поскольку судьба не оставила ей выбора, она ухватилась за нее. Я отдал Сигунн на попечение Ситрика.
— Присмотри за ней, — сказала я ему по-датски — на языке, которым он хорошо владел, — и позаботься о том, чтобы ее не обидели.
Мы сожгли крепости. Я хотел их оставить, чтобы использовать как далекие твердыни для защиты Лундена. Но Эдуард настаивал, что наш бой за Бемфлеот был просто вылазкой в земли Восточной Англии, что оставить себе крепости означало бы нарушить мирный договор, который его отец заключил с королем этой страны. Неважно, что половина жителей Восточной Англии грабили вместе с Хэстеном — Эдуард был полон решимости чтить договор своего отца. Поэтому мы свалили огромные стены, нагромоздили дерево в домах и подожгли их, но сперва забрали все сокровища и погрузили на четыре захваченных корабля.
На следующий день огонь еще горел. И прошло еще три дня, прежде чем я смог пройти среди углей и найти череп. Думаю, то был череп Скади, хотя не могу сказать наверняка. Я воткнул древко датского копья в спекшуюся от огня землю и насадил череп на сломанный наконечник. Опаленные кости лица невидяще смотрели через ручей, где дымились остовы почти двухсот кораблей.
— Это предупреждение, — сказал я отцу Хэберту. — Если сюда придет еще хоть один датчанин, пусть увидит ожидающую его судьбу.
Я дал отцу Хэберту большой мешок серебра и сказал:
— Если тебе понадобится помощь, приходи ко мне.
Рядом со рвом, куда не достал огонь, но погибло столько восточных саксов и мерсийцев, среди ила все еще громоздились трупы.
— Скажи Брану, — продолжал я, — что ты помолился за его пчел.
Мы уехали на следующее утро.
Эдуард поехал на запад, взяв с собой свои войска, но сначала попрощался, и я подумал, что его лицо стало суровей и тверже.
— Ты останешься в Мерсии? — спросил он меня.
— Этого желает твой отец, господин, — ответил я.
— Да, так и есть. А чего желаешь ты?
— Тебе известен ответ, господин.
Он молча посмотрел на меня, потом чуть заметно улыбнулся.
— Думаю, — медленно проговорил он, — Уэссексу понадобится Мерсия.
— А Мерсии нужна Этельфлэд, — сказал я.
— Да, — просто ответил он.
Отец Коэнвулф задержался еще на минуту. Он наклонился с седла и протянул мне руку. Он ничего не сказал, просто пожал мою руку и поскакал за своим господином.
Я отплыл на захваченных судах к Лундену. Море за мной было серебристо-розовым в туманном дыму, все еще поднимавшемся от Бемфлеота. Моя команда с помощью десятка неуклюжих мерсийцев вела на веслах корабль, на котором находились жена Хэстена, двое его сыновей и сорок других заложников. Их охранял Финан, хотя никто из пленников не выказывал неповиновения.
Этельфлэд стояла рядом со мной у рулевого весла. Она смотрела назад, туда, где клубился дым, и я знал — она вспоминает, как в прошлый раз плыла из Бемфлеота. Тогда тоже был дым, и были мертвецы, и было горе. Она потеряла своего любовника и видела впереди только беспросветную черноту.
Теперь же она посмотрела на меня и, как и ее брат, улыбнулась. На сей раз она была счастлива.
Длинные весла погружались в воду, речные берега становились ближе, на западе небо застилал дым Лундена.
А я вез Этельфлэд домой.
Историческая справка
В середине девятнадцатого столетия от Лондонской Фенчерч-стрит до Саутенда была проведена железнодорожная линия, и во время проведения земляных работ там, где сейчас находится Южный Бенфлит (Бемфлеот), рабочие обнаружили обугленные остовы сгоревших кораблей, среди которых были разбросаны человеческие скелеты. Останкам насчитывалось больше девятисот лет; это было все, что осталось от армии и флота Хэстена.
