– С той разницей, – ответила мисс Прескотт, –
что у Молли натуральный цвет, а у Лаки – нет.
– Право, Джоан, – неожиданно запротестовал снова
пробудившийся каноник. – Не кажется ли тебе, что ты слишком беспощадна?
– Я вовсе не беспощадна, – ледяным голосом
отозвалась мисс Прескотт, – а просто констатирую факт.
– А мне цвет ее волос очень нравится, – заявил
каноник.
– Ну разумеется. Поэтому она и красит волосы. Но я
уверяю тебя, дорогой Джереми, что никакую женщину это не обманет. Верно? –
Она обернулась к мисс Марпл.
– Хотя у меня и нет вашего опыта, – ответила мисс
Марпл, – но боюсь, что цвет действительно искусственный. У корней ее
волосы темнеют каждый пятый или шестой день… – Она взглянула на мисс
Прескотт, и обе кивнули с чисто женской уверенностью в своей правоте.
Каноник опять погрузился в дремоту.
– Майор Пэлгрейв рассказал мне очень необычную
историю, – вполголоса заговорила мисс Марпл, – о… ну, я могла неточно
его понять. Иногда я становлюсь туговатой на ухо. Как будто он намекал… –
Она сделала паузу.
– Я знаю, что вы имеете в виду. В свое время об этом
много говорили.
– В то время, когда…
– Когда умерла первая миссис Дайсон. Смерть ее была
очень неожиданной. Все считали ее malade imaginaire
[6]
–
ипохондричкой. Поэтому, когда она умерла от внезапного припадка, естественно,
начались разговоры.
– А никаких… э-э… неприятностей тогда не было?
– Врач был удивлен. Это был еще молодой человек, не
имевший достаточного опыта. Он принадлежал к тем докторам, которые все лечат
антибиотиками. Такие не тратят много времени на внимательный осмотр и
установление точного диагноза. Они прописывают больному какие-нибудь пилюли, а
если от них не становится легче, то просто меняют лекарства. Да, он как будто удивился,
но выяснилось, что у нее было что-то не так с желудком. По крайней мере, это
утверждал ее муж, а причины предполагать что-нибудь другое вроде не было.
– Но вы сами думаете…
– Ну я, конечно, не могу утверждать ничего
определенного, но, учитывая всеобщее мнение…
– Джоан! – воскликнул каноник, внезапно
воинственно выпрямившись в кресле. – Я не желаю… мне неприятно слышать,
как повторяют такие нездоровые сплетни. Мы всегда боролись против этого. Не
смотреть на зло, не слушать о зле и, более того, не думать о зле – это должно
стать девизом каждого христианина!
Две женщины погрузились в молчание. Получившие строгое
воспитание, они не могли не считаться с критикой духовного лица. Но в глубине
души они нисколько не раскаивались и даже чувствовали раздражение. Мисс
Прескотт бросила на своего брата сердитый взгляд. Мисс Марпл вытащила вязанье.
Но к счастью, судьба была на их стороне.
– Mon pure
[7]
, – послышался тонкий
пронзительный голосок.
Это была девочка-француженка, игравшая у моря вместе с
другими детьми. Она незаметно подошла к креслу каноника Прескотта.
– Mon pure, – повторила она.
– А? Да, дорогая? Oui, qu’est-ce qu’il y a, ma petite?
[8]
Девочка объяснила. Они поспорили, кто следующий должен плавать
на надувном матраце. Каноник Прескотт очень любил детей, особенно маленьких
девочек, и с удовольствием играл роль арбитра в их небольших спорах. Он охотно
встал и вместе с девочкой направился к морю. Мисс Марпл и мисс Прескотт
испустили вздох облегчения и быстро повернулись друг к другу.
– Джереми, конечно, справедливо возражает против
нездоровых сплетен, – промолвила мисс Прескотт, – но нельзя же не
обращать внимания на то, что говорят люди. А в то время, как я уже сказала,
разговоров было достаточно.
– Да? – Голос мисс Марпл явно поощрял мисс
Прескотт к дальнейшим откровениям.
– Видите ли, эта молодая женщина – кажется, тогда ее
звали мисс Грейторекс – приходилась как будто кузиной покойной миссис Дайсон и
присматривала за ней – давала ей лекарства и так далее. – Последовала
краткая, многозначительная пауза. – И как я поняла, – мисс Прескотт
понизила голос, – между мистером Дайсоном и мисс Грейторекс кое-что было.
Это многие замечали. В таком месте, как это, на все обращаешь внимание. Потом
произошла странная история с каким-то лекарством, за которым Эдуард Хиллингдон
ходил в аптеку.
– Так Эдуард Хиллингдон тоже был замешан в этом?
– Да, говорили, что он тоже очень увлекся Лаки – мисс
Грейторекс. А она натравливала друг на друга Хиллингдона и Грега Дайсона. Надо
признать, что она всегда была очень привлекательной женщиной.
– Даже теперь, когда она не так уж молода, –
вставила мисс Марпл.
– Разумеется. Правда, Лаки всегда хорошо одевалась и
ловко пользовалась косметикой. Конечно, она не так ярко выглядела, когда была
только бедной родственницей. О своей кузине Лаки как будто очень заботилась. Но
в результате вышло вот что.
– А что это за случай с лекарством в аптеке? Как об
этом стало известно?
– Ну, это случилось не в Джеймстауне. Думаю, когда они
были на Мартинике. Французы, очевидно, менее осторожны с лекарствами, чем мы.
Аптекарь кому-то сболтнул, и все выплыло наружу. Вы же знаете, как это бывает.
Мисс Марпл знала это лучше, чем кто бы то ни был.
– Он говорил, что полковник Хиллингдон просил, очевидно,
неизвестное ему лекарство, так как все время смотрел на рецепт. Но, одним
словом, пошли разговоры.
– Я не понимаю, почему полковник Хиллингдон… –
Мисс Марпл задумчиво нахмурилась.
– Думаю, что его использовали в качестве слепого
орудия. Как бы то ни было, Грегори Дайсон женился снова и в невероятно короткий
срок – чуть ли не через месяц.
Они посмотрели друг на друга.
– Но настоящих подозрений не было? – спросила мисс
Марпл.
– Нет, только разговоры. Возможно, за этим вообще
ничего не было.
– А майор Пэлгрейв думал, что было.
– Он вам это говорил?
– Я не очень внимательно слушала, – созналась мисс
Марпл. – Мне только хотелось бы знать… э-э… ну, не говорил ли он то же
самое вам?
– На днях он мне как-то показал на нее, – ответила
мисс Прескотт.
– Показал?
