«Она моего совета не послушает, – подумала мисс
Марпл, – хотя я могла бы ей кое-что посоветовать. Однако какое мне дело до
чужих любовных похождений, а уж Бесс Седжвик, без сомнения, сама может о себе
позаботиться, когда речь идет о любовных романах».
Мисс Марпл вздохнула, съела свой ленч и задумалась, не зайти
ли ей в канцелярский отдел.
Любопытство или то, что она предпочитала называть интересом
к чужим делам, было, несомненно, одной из ярких черт характера мисс Марпл.
Сознательно оставив перчатки на столе, она поднялась и
прошла через зал к кассе, но так, чтобы пройти рядом со столом леди Седжвик.
Расплатившись, она «обнаружила» отсутствие перчаток и вернулась за ними, к
сожалению уронив по дороге сумочку. Та открылась, и все содержимое высыпалось.
Официантка кинулась помочь ей поднять вещи, а мисс Марпл пришлось
продемонстрировать нетвердость движений и снова выронить монетки и ключи.
Она не слишком многого добилась этими хитрыми уловками, но
все же игра дала некоторые результаты, и, что было примечательно, ни один из
двух объектов ее любопытства и глазом не повел в сторону старой растеряхи,
которая все время что-то роняет.
Пока мисс Марпл стояла, поджидая лифт, она попыталась
мысленно воспроизвести обрывки разговора, которые ей удалось уловить.
– А как насчет прогноза погоды?
– Порядок. Без тумана.
– Все для Люцерна готово?
– Да. Самолет в 9.40.
Вот и все, что ей удалось услышать в первый раз. На обратном
пути все продолжалось несколько дольше.
Бесс Седжвик говорила сердито:
– С чего это тебе вздумалось зайти в «Бертрам» вчера
вечером? Ты не имел права даже приближаться к отелю.
– Да ничего не произошло. Я просто спросил, не остановилась
ли ты там. Ведь всем известно, что мы близкие друзья…
– Да не в этом дело. «Бертрам» подходит для меня, но не
для тебя. Ты там мозолишь глаза, как пень на дороге. Все на тебя глазеют.
– Ну и пусть.
– Нет, ты и впрямь идиот. Ну зачем, зачем? Что тебе там
было нужно? Что-то было нужно – уж я-то тебя знаю!
– Уймись, Бесс.
– Какой же ты врун!
Вот и все, что мисс Марпл удалось услышать. Ей это
показалось интересным.
Глава 7
Вечером девятнадцатого ноября каноник Пеннифезер рано
закончил обед в «Атенеуме». Он кивнул одному или двум знакомым, провел яростные
дебаты по поводу важных пунктов в датировании свитков Мертвого моря и теперь,
взглянув на часы, заметил, что пришло время отправляться на самолет в Люцерн.
Когда он проходил по вестибюлю, его приветствовал еще один приятель, доктор
Уиттакер, который радостно воскликнул:
– Как дела, Пеннифезер? Давненько вас не видел. Ну, что
там было на конгрессе? Что-нибудь интересное?
– Уверен, что будет и интересное.
– Но вы же только что оттуда?
– Да нет, я как раз туда отправляюсь. У меня самолет
сегодня вечером.
– А-а, понятно. – Уиттакер выглядел несколько
озадаченным. – Мне почему-то казалось, что конгресс был сегодня.
– Нет, нет, завтра, девятнадцатого.
Каноник Пеннифезер вышел, а его друг пробормотал, глядя ему
вслед:
– Но, дорогой мой друг, ведь девятнадцатое-то сегодня.
Но каноник Пеннифезер был уже слишком далеко, чтобы
расслышать. Он сел в такси на Пэлл-Мэлл и покатил в аэропорт Кенсингтон. Там в
этот вечер собралась изрядная толпа. Наконец подошла его очередь, он достал
билет и паспорт, а также все прочее, необходимое для путешествия. Девушка за
стойкой уже собралась проштемпелевать документы, но вдруг остановилась:
– Простите, сэр, но это, кажется, не тот билет.
– Как – не тот? Тот самый. Рейс сто… простите, мне
трудно читать без очков – сто и что-то там, до Люцерна.
– Дело в дате, сэр. На билете дата – восемнадцатое,
среда.
– Да нет же, нет. То есть я имею в виду, что сегодня и
есть среда, восемнадцатое.
– Очень сожалею, сэр, но сегодня девятнадцатое.
– Девятнадцатое?!
Каноник был в отчаянии. Он вытащил из кармана маленькую
книжечку-дневник и быстро перелистал страницы. В конце концов он убедился.
Сегодня именно девятнадцатое. Тот самолет, на котором он должен был лететь,
улетел вчера.
– Так что же это значит? Выходит, конгресс в Люцерне
был сегодня?
Он в отчаянии посмотрел на девушку, но пассажиров было очень
много, и каноника с его проблемами просто оттеснили в сторону. Он стоял
ошеломленный, с бесполезным билетом в руке. Мозг его перебирал различные
варианты. А что, если поменять билет? Но это ни к чему. Который час? Уже около
девяти. Конгресс закончился: он начался сегодня в десять утра. Конечно, именно
это имел в виду Уиттакер в «Атенеуме». Он подумал, что каноник уже побывал на конгрессе.
– О боже, боже мой! – бормотал каноник. – Как
это я все перепутал?
Он грустно и молча поплелся на Кромвель-роуд, которая и в
лучшие-то времена выглядит уныло.
В подавленном настроении он плелся по улице, таща сумку и
обдумывая всю загадочность происшедшего. Выявив, к вящему своему
удовлетворению, все причины, которые привели его к этой ошибке, он огорченно
тряхнул головой.
Потом он начал прикидывать, что бы предпринять в данный
момент. Времени уже десятый час. Наверное, стоило бы поесть.
Однако, как ни странно, голода каноник не чувствовал.
Бесцельно бродя по Кромвель-роуд, он наконец остановил свой
выбор на маленьком ресторанчике, в котором подавали индийское карри
[5]
.
Ему показалось, что, хоть он и не голоден, все же лучше ему поесть для поднятия
настроения, а потом поискать гостиницу. Но позвольте, в этом нет нужды. У него
есть гостиница! Он остановился в «Бертраме» и заказал номер на четыре дня.
Отлично, отлично! Итак, его ждет собственный номер. Ему стоит только попросить
у портье ключ – и тут вдруг в голове возникло какое-то воспоминание. Что это у
него такое тяжелое в кармане?
Он сунул руку в карман и извлек большой и тяжелый ключ, с
помощью именно таких ключей пытаются отучить постояльцев гостиницы уносить их в
карманах. Но канонику это не помогло.
– Номер 19, – произнес каноник, радостно узнав
его. – Правильно. Как хорошо, что мне не надо отправляться на поиски
гостиницы. Кажется, сейчас отели переполнены. Да, Эдмундс говорил об этом
сегодня в «Атенеуме». Ему с трудом удалось найти комнату.
