Горделиво расправив плечи, смотритель сделал паузу.
Наконец-то он завладел вниманием слушателей! Те тоже были довольны, что
избавились от нудных объяснений архитектора.
– Ах, как романтично, Генри! – воскликнула миссис
Батлер звонким голоском. – И знаете, в этой комнате совершенно особая
атмосфера. Я ощущаю это. Уверяю вас, ощущаю.
– Мэйми очень чувствительна к подобным вещам, – гордо
объявил ее муж. – Однажды мы были в одном старинном доме в Луизиане...
Последовал долгий и скучный рассказ об исключительной
чувствительности миссис Батлер. Мисс Марпл и еще двое экскурсантов, улучив
момент, выскользнули из комнаты и спустились по красивой витой лестнице на
первый этаж.
– Один мой приятель, – поведала старушка мисс Кук и
мисс Бэрроу, – пережил несколько лет назад настоящий кошмар. Однажды утром
он обнаружил труп на полу в собственной библиотеке.
– Кто-то из членов семьи? – спросила мисс
Бэрроу. – Апоплексический удар?
– О нет, убийство. Это была незнакомая девушка в вечернем
платье. Блондинка. Но оказалось, что у нее крашеные волосы. На самом деле она
была брюнеткой, и... ой!.. – Мисс Марпл замолчала, пристально уставившись
на желтые волосы мисс Кук, выбившиеся из-под шарфа.
Наконец-то она вспомнила, где прежде видела мисс Кук! Только
тогда волосы у нее были темные – почти черные. Теперь же – ярко-желтые.
Миссис Райсли-Портер спустилась по лестнице и, проходя мимо
них, решительно проговорила:
– Мне больше не под силу бегать вверх и вниз! Стоять и
разглядывать эти комнаты тоже очень утомительно. Здешние сады и парки хотя и не
так знамениты, но высоко ценятся в кругу садоводов. Предлагаю вам прогуляться,
дабы не терять зря времени. Видите, собираются тучи. Думаю, вскоре польет
дождь.
Властный тон миссис Райсли-Портер сделал свое дело. Все, кто
слышал ее слова, беспрекословно направились через стеклянные двери в сад.
Здешние парки и в самом деле соответствовали высокой оценке миссис
Райсли-Портер. Взяв под руку полковника Уолкера, она быстро повела его по
какой-то аллее. Кто-то из экскурсантов последовал за ними, другие направились в
противоположную сторону.
Мисс Марпл подошла к скамейке, тоже обладавшей незаурядными
художественными достоинствами, со вздохом облегчения опустилась на нее и сразу
услышала такой же вздох – мисс Элизабет Темпл села рядом с ней.
– Прогулки по замкам и усадьбам всегда утомляют, –
заметила мисс Темпл. – Признаюсь, нет ничего утомительнее! Особенно если
вас заставляют слушать нудную лекцию в каждой комнате.
– Все, что нам сейчас рассказали, весьма интересно, –
робко возразила мисс Марпл.
– Вы и вправду так думаете? – Мисс Темпл, слегка
повернув голову, пристально посмотрела в глаза собеседницы. Тут что-то
промелькнуло между женщинами – они ощутили радость взаимопонимания.
– А вы нет? – спросила мисс Марпл.
– Нет.
Теперь установилось полное взаимопонимание. Они сидели
молча, как старые приятельницы. Вдруг Элизабет Темпл заговорила о парках вообще
и об этом в частности.
– Его спроектировал Холман, – начала она, – где-то
в 1800-м или 1798 году. Он умер молодым, а жаль. Он был гением.
– Очень печально, когда умирают молодыми, – заметила
мисс Марпл.
– Неужели? – Голос мисс Темпл прозвучал странно.
– Но ведь они столь многого не успели сделать!
– Или многого избежали, – возразила мисс Темпл.
– Я прожила долгую жизнь, поэтому могу сказать, что ранняя
смерть – это множество упущенных возможностей.
– А я провела долгие годы среди молодежи и считаю, что жизнь
– это определенный период времени, замкнутый в себе. Как сказал Т.С. Элиот:
«Век розы и век кипариса одинаков».
– Понимаю, о чем вы... Сколько бы ни длилась жизнь, она
завершается смертью. Но неужели у вас... – она помедлила в
нерешительности, – никогда не возникало чувство, что чья-то жизнь не
завершена, потому что внезапно безвременно оборвалась?
– Конечно, возникало.
– Как прекрасны эти пионы, – вдруг сказала мисс
Марпл. – Такие гордые... и вместе с тем такие очаровательно хрупкие!
Элизабет Темпл повернулась к собеседнице:
– Вы отправились на эту экскурсию, чтобы посмотреть замки
или парки?
– Пожалуй, замки, хотя и парки доставляют мне наслаждение.
Однако эти замки... для меня нечто новое. Они разнообразны, у каждого своя
история, к тому же прекрасная старинная мебель, картины… – Помолчав, мисс Марпл
добавила: – Эту путевку купил для меня один мой добрый друг. Я очень благодарна
ему. Никогда еще я не видела столько огромных и знаменитых замков и усадеб. А
вы часто бываете на экскурсиях?
– Нет. В этот раз я поехала не ради осмотра
достопримечательностей.
Мисс Марпл, с любопытством взглянув на собеседницу, хотела
что-то спросить, но не решилась. Мисс Темпл заметила это и улыбнулась:
– Вас интересует, почему же я здесь и что мною движет? А
ну-ка попытайтесь угадать.
– Мне не нравится это занятие.
– Попытайтесь же! Это весьма занятно, уверяю вас. Попробуйте
догадаться.
Мисс Марпл не отрывала от мисс Темпл задумчивого взгляда.
– Не думайте, будто мне что-то известно о вас. Я знаю только
одно: вы руководили известной школой. Поэтому мои догадки будут основаны лишь
на том впечатлении, которое вы на меня производите. Я бы... назвала вас
паломницей. Да, вы похожи на тех, кто совершает паломничество.
– Вы угадали. Я действительно совершаю паломничество. –
Мисс Темпл кивнула.
Помолчав, мисс Марпл сказала:
– Тот, кто купил для меня эту путевку и оплатил все расходы,
умер. Это был мистер Рэфьел, очень богатый человек. Вы не знали его?
– Джейсона Рэфьела? Конечно, мне известно это имя, хотя мы
не были знакомы и я никогда не встречалась с ним. Однажды он пожертвовал весьма
солидную сумму на одну общеобразовательную программу, в осуществлении которой я
была заинтересована. Я очень благодарна ему за это. Вы правы, он был очень
богат. Несколько недель назад я видела в газетах сообщение о его смерти.
Значит, он был вашим старым другом?
– Нет, чуть больше года назад я встретила его за границей, в
Вест-Индии. Но близко не была с ним знакома. Ни с ним, ни с его семьей, ни с
его друзьями. Мне известно лишь то, что он был крупным финансистом, человеком
замкнутым и никогда о себе не рассказывал. А вы знаете кого-нибудь из членов
его семьи или... – Мисс Марпл сделала паузу. – Видите ли, меня давно
мучило любопытство, но я не решалась расспрашивать его, опасаясь показаться
назойливой.
