Жанет набрала в легкие побольше воздуха, готовясь сделать тяжелый выдох. На вдохе «Ура Голливуду» натянулось на ее сосочках, напомнив мне о ее аппетитных грудках. Интересно, спрашивал я себя, каковы мои шансы на повторное знакомство с ними.
— Ну да бог с ним, — продолжала она небрежным тоном, и как бы ставя точку, — его так или иначе скоро заменят.
— Как любовника? — заинтересованно спросил Шарки.
— Как ведущего теоретика кино, — ответила она, нахмурив бровки.
— Заменят? Кем? Или чем? — поинтересовался я.
Она напустила на лицо выражение полного безразличия.
— Кто это может сказать? Во Франции мыслители существуют только для того, чтобы их заменяли. Виктор не исключение. Ты слышал о Вулколове? Из Болгарии?
Я признался, что не слышал.
— Жуткий тип. Весь какой-то сальный. Жирный. От него воняет, как от козла. Но с прошлого лета он в моде. В кафе все только и говорят о Вулколове. Экзистенциальная кинематика — так называется его система. Это что-то о мышцах… «мышечная преднамеренность». Вы читаете стихотворение, вы смотрите кино, а он закрепляет на вас свои проводочки — на груди, на животе, на гениталиях… словно вы подопытная мышь. А чего еще можно ждать от болгарина? Они ведь там все борцы, n'est-ce pas
[34]
? Но вот он, возможно, и заменит Виктора. Или (сопровождая эти слова нетерпеливым взмахом руки) деконтекстуализм. Или дефамилиризация.
Она сыпала названиями кинематографических теорий так, словно я должен был быть знаком с ними. Для меня они звучали как имена далеких, диких племен.
— Я вижу, нам нужно много о чем поговорить, — сказал я, — Ты должна рассказать мне о Вулколове… и всех остальных.
Но она отмела мое предложение.
— Бога ради, только не это. С меня и так хватило. После семиотики, деконструкции и нейросемиологии — больше ни одной теории. Я так Виктору и сказала — больше никаких теорий. Теперь я просто хочу смотреть кино и радоваться.
— А что на это сказал Виктор?
— «Очень по-женски». Для него хуже этого ничего нет.
И вот она сбросила с себя все эти интеллектуальные одежки и улетела в Нью-Йорк, где благодаря связи с Сен-Сиром ей открылся вход в сообщество киноавангарда. Она поошивалась там несколько месяцев, умудрилась с помощью знакомств, которые завязывала на вечеринках, напечатать несколько обзоров по зарубежному кино в «Виллидж Войс». Когда она почувствовала себя увереннее, то стала просить больше работы и больше денег. Тогда ее отправили в командировку. Езжай, мол, на Запад, найди там Саймона Данкла и возьми у него интервью. Как она его описывала, это задание немного напоминало отправку Стенли на поиски Ливингстона
{304}, вот только по дешевке. Оплата билета на ночной рейс в один конец, но никаких тебе гонораров или оплаты расходов, пока интервью не будет представлено и одобрено. Жанет прилетела с деньгами, которых едва хватало на пропитание, но и один бесплатный билет был для нее достаточно привлекателен, потому что и из Парижа-то она уехала, чтобы попасть в Калифорнию. В «Войсе» ее редактор сказал, что начать поиски Данкла лучше всего с Шарки. Вот она его и нашла — и очень вовремя: он как раз собирался везти меня на встречу с этим человеком… вернее, мальчишкой.
— А ты знаешь что-нибудь о Данкле? — спросил я ее.
Она ответила, что видела несколько его фильмов — какие-то в Париже, побольше в Нью-Йорке, в основном на частных просмотрах или во всяких глухих культовых кинотеатриках. А что она о них думает?
Она задумалась, размышляя над ответом, как прилежная студентка.
— О нем говорят столько хорошего в Нью-Йорке. И в Париже тоже. О том, какой он бесстрашный, какой апокалиптичный. Он что, и правда совсем мальчик?
— Ему лет восемнадцать, — ответил я, — по подсчетам Шарки.
— Виктор говорит, что он гений, что он на многие годы опередил свое время…
— Именно! — возвестил Шарки. — Что я тебе говорил? И не забывай — я тот самый человек, который его открыл.
— …но что касается меня, — продолжала Жанет, не замечая Шарки, — то меня он пугает, в особенности если он так молод.
— Это точно, — согласился Шарки, — Но кроме того, на его фильмах можно здорово оттянуться. Ты видела «Бойню быстрого питания»?
Она видела, но продолжала настаивать на своем.
— Нет-нет, мне так не кажется. Меня он только пугает. Но не как Хичкок. И не как Клузо
{305}. Не как вампиры или монстры. В его фильмах есть еще что-то. Что-то очень негативное.
— Ты права, — согласился я.
— А что такого плохого в негативе? — пожелал узнать Шарки, — Негатив раздвигает границы. Ты спроси у ребятишек.
Но у меня был вопрос к Жанет.
— А ты связываешь негатив в кино еще с кем-то или с чем-то?
— Ты имеешь в виду Макса Касла? — Она мрачно кивнула, — Да, я понимаю. Между Каслом и Данклом есть связь?
— Касл — любимый режиссер Данкла, — сказал ей Шарки.
— Но тут могут быть и более глубокие связи, — добавил я, — Это я и надеюсь сегодня выяснить.
Проезжая по Зума-Бич, Шарки издал вопль и остановился у магазина.
— Я мигом, — сказал он и выскочил из машины. Я решил, что он отправился за пивом — обычным его попутчиком в поездках. Когда он вернулся, в руках у него действительно было пиво, но не только. Он еще принес и пакетик для меня. — Маленький презент для Саймона, — объяснил он.
Я заглянул в бумажный пакетик. Несколько коробочек с конфетами «Милк Дадс».
— Брось ты, Шарки, — запротестовал я, — это уж ни в какие ворота.
— Может быть, — ответил Шарки. — Но Саймон тебя полюбит. Парнишка трескает их килограммами. Это для него что-то вроде лекарства.
— Как это?
— Понимаешь, у парня не все в порядке с речью. Иногда его словно заклинивает. Ну, ты сам увидишь. Если начнет заикаться, сунь ему конфетку. Может, это оттого, что он альбинос.
— Альбиносы едят «Милк Дадс»?
Шарки пожал плечами.
— Не знаю я, чего они едят.
Через несколько миль после выезда из городка мы свернули к холмам на бугристый проселок, сплошь усеянный камнями, что постоянно падают с прибрежных скал. Золотая Калифорния, вечно сползающая в лазурный Тихий океан. Шарки начал преодолевать крутой подъем, а я приступил к обсуждению одной деликатной темы с Жанет.
— Ты ведь понимаешь, что сегодняшнее приглашение Данкла касалось только меня? Может быть, он не захочет давать тебе интервью.
— Да я готова и просто послушать…
— Но и в этом случае я не думаю, что ты можешь публиковать что-либо без его разрешения.
