С другой стороны, благодаря моим отчетам уважение Клер к Зипу Липски неуклонно росло, невзирая на его неизменную сварливость. Она попросила меня разузнать побольше о том его периоде, когда он состоял в черном списке, и я разузнал. Выяснилось, что вообще-то политика его мало интересовала. Его родители всю жизнь были левыми — коммунистами, довольно известными в нью-йоркских радикальных кругах. В 1946 году они присутствовали на знаменитом концерте Поля Робсона в Кэтскилс
{165}, сорванном бдительными патриотами. Старому мистеру Липски в той потасовке сильно досталось. Зип был убежден, что это и стало причиной его смерти год спустя. Он начал снимать документальный фильм о Робсоне (стоивший ему в конечном счете карьеры) скорее из преданности семье, чем по соображениям идеологии.
До этого, в начале войны, Зип нанял садовника-японца, которого после Перл-Харбора правительство усадило в лагерь. Перед тем как за ним пришла полиция, садовник попросил Зипа спасти от лагеря двух его сыновей. Зип согласился. Он взял двух мальчиков Йоси на время войны к себе, а на вопросы отвечал, что это китайские беженцы. Йоси в лагере серьезно заболел. А когда война кончилась, Зип и его взял к себе в качестве необученного доверенного слуги. Йоси и два его сына были фанатично преданы Зипу. Я видел, как сыновья работали у него в доме и в саду, а однажды занялись чем-то вроде капитального ремонта крыши.
Человеку, который идет на риск и оказывает подобные услуги, можно простить всю его сварливость и неуживчивость. Клер решила организовать в «Классик» фестиваль фильмов Зипа Липски, хотя мы оба и не знали, доживет ли до него старик. Ему становилось все хуже и хуже. Он и без того был хрупким и тщедушным; даже в лучшие времена болезни нечего было пожирать в его теле, кроме костей. А теперь казалось, что сигареты, без которых он не мог обходиться, поедали его, выжигали все внутренности. Жутко было видеть, как этот маленький склочный человечек сгорает прямо на глазах. Чем хуже ему становилось, тем дольше он спал. А это означало, что все чаще и чаще, приходя, я узнавал, что недужный Зип все еще спит. Так открывались возможности, которые ни за что не хотела упустить хищническая натура миссис Л.
Глава 9
Чем грозит Найлана
В течение двух первых месяцев моих посещений дома Зипа Липски я, изображая из себя недоумка, кое-как отбивался от сладострастных поползновений хозяйки. Но есть граница, за которой недоумок превращается в полного идиота, и я с Франни (она настаивала, чтобы именно так я ее и называл) давно перешел эту черту. Пожимание ножек под столом давно перешло в поглаживание ручки в темноте проекционной. А поглаживание ручки с каждым разом становилось все более страстным, напористым, требовательным. Встречали и провожали меня приторными поцелуями на пороге и настойчивыми приглашениями остаться на ночь. «Ты уверен, что не хочешь остаться на ночь? Уверен? Ну, может, останешься? У меня роскошная большая мягкая кроватка — ждет тебя наверху».
Если Зип и замечал это (а как он мог не заметить?), то не вмешивался. У меня создалось впечатление, что он давно смирился с настырной похотливостью своей жены, но я понятия не имел, как далеко можно зайти, не вызывая его гнева. Вероятно, я смог бы тем или иным способом отбиваться от сладострастной Франни бесконечно долго, если бы потребность Зипа во сне не увеличивалась с каждым днем. А это давало Франни возможность оставаться со мной наедине по нескольку часов в дни или вечера просмотров. Он не теряла времени даром и весьма агрессивно пыталась перетащить меня на диван или в одну из пустых спален, а натолкнувшись на мое нежелание, надувала губки, как настоящая Бетти Буп
{166}. Защититься я мог, только завязав разговор. Но вскоре обнаружилось, что тем для разговоров у Франни кот наплакал. Могла ли она рассказать мне что-нибудь о Максе Касле? Нет, она познакомилась с Зипом позднее, уже после начала войны. Ей только известно, что Зип его боготворил, потому что никто другой не дал бы человеку вроде Зипа такого шанса в жизни. Что она думает о фильмах Касла? Ой, они такие жуткие, она от них впадает в тоску, кому нужны такие занудные фильмы?
— Мне нравятся любовные истории, — тут же сообщила она мне. — Может быть, посмотрим что-нибудь такое? Это было бы здорово. Ты не видел «Осенние листья»? Там Джоан Кроуфорд (а ей тогда уже было за пятьдесят, что бы там ни говорили) охмуряет этого молоденького парнишку — Керка Дугласа, кажется, или Клиффа Робертсона. Не, Рока Хадсона
{167}. Но дело не в этом — самое главное, что он в два раза ее моложе, а от нее был-таки в восторге.
У нее была привычка щебетать писклявым детским голоском, морщить нос и играть ямочками на щеках. По-видимому, она полагала, что это делает ее неотразимой.
Наконец, зацепившись за последнюю возможность, я завел разговор о постерах на стенах.
— «Найлана — опасности жизни», — заметил я. — Я это видел. Все серию. А иные и по два раза.
Франни моргнула глазками.
— Видел? Но ты тогда должен был быть совсем малюткой.
— Ее показывали и после войны.
— Я не знала, что тебя интересуют сериалы. Я думала, что ты для этого слишком башковитый.
— Ну, я ведь тогда был мальчишкой. Найлана была моей первой страстью.
— Была?
— Я по ней с ума сходил.
— Ты говоришь о сексуальных фантазиях и всяком таком?
— Конечно, все это было очень по-детски. Но след остался. Я не знал, что Зип работал над сериалами.
— Глупышка! Конечно же, он над ними не работал. Когда снималась «Найлана», Зип был на коне.
— Зачем же здесь тогда эти постеры?..
— Ну, я ведь здесь тоже живу. Это мои постеры. Это я.
Я в изумлении уставился на нее.
— Вы — Кей Эллисон?
— А ты что — не видишь. Ну уж брось, неужели я так сильно изменилась?
«Бог ты мой», — сказал я себе.
— Бог ты мой, — сказал я вслух, — Вы и в самом деле Найлана?
Как я ни старался переиначить ее пухленькое под коркой косметики лицо, но не мог найти в нем черты моей первой любви. Кей Аллисон была стройной брюнеткой и красавицей, с большими глазами и курносенькая. Ничего этого у Франни Липски не было. Ей, вероятно, не исполнилось еще и пятидесяти, но из-за толщины и неопрятности она казалась гораздо старше.
Я глуповато сказал:
— Но вас зовут Франни…
— Франни — это мое настоящее имя. Франсес Луиза Дюкас. А в кино меня звали Кей Аллисон. Ты и «Найлану и поклонение кобре» видел?
— Конечно. И «Найлану и долину судьбы» тоже.
Мне бы почувствовать, что мои ответы могут вселить в нее надежду. Они так на нее и действовали, но я в своем удивлении этого не замечал и продолжал в том же духе.
— Этот мне нравился больше всего, там на ней… на вас была такая леопардовая шкура…
