Пуаро положил руку на руку девушки.
– Я понимаю, мадемуазель, я знаю, что вы сейчас чувствуете.
Взгляните, я стою перед вами, убитый и опозоренный. Я обещал быть вашим
защитником и не смог сдержать слова. Я потерпел неудачу. Я жалок. Но верьте,
это поражение не дает мне покоя. Если бы вы знали, как я страдаю, вы
обязательно простили бы меня.
– Конечно, – все так же безучастно отозвалась Ник. – И
незачем вам взваливать вину на себя. Я уверена: вы сделали все, что могли. И
никто бы тут не помог и не сделал бы больше. Не огорчайтесь, не надо.
– Вы очень великодушны, мадемуазель.
– Да нет, я…
Она не договорила. Дверь распахнулась, и в комнату влетел
Джордж Челленджер.
– Что тут произошло? – закричал он. – Я только что приехал.
Возле ворот полиция, толкуют, что кто-то умер. Что это все значит? Да скажите
же мне, ради бога. Это… Ник?
В его голосе прозвучала невыносимая мука. Я вдруг сообразил,
что Пуаро и доктор совершенно загородили от него девушку. Прежде чем кто-нибудь
успел сказать хоть слово, он снова заговорил:
– Скажите мне… ведь это невозможно… Ник умерла?
– Нет, мой друг, – ласково ответил ему Пуаро. – Она жива.
И он отступил так, чтобы Челленджер смог увидеть девушку.
С минуту он оторопело разглядывал ее. Потом зашатался, как
пьяный, бормоча:
– Ник… Ник…
И вдруг рухнул на колени перед диваном, закрыл лицо руками,
и мы услышали его сдавленный голос:
– Ник, родная, я подумал, что вас нет в живых.
Ник попыталась сесть.
– Ну будет, Джордж. Бросьте валять дурака. Я цела и
невредима.
Он поднял голову и растерянно огляделся.
– Но ведь кто-то умер? Так сказал полицейский.
– Мегги, – ответила Ник. – Бедная душенька Мегги… Ох…
Ее лицо свела судорога. Пуаро и доктор подошли к девушке,
помогли ей подняться и, поддерживая с обеих сторон, увели из комнаты.
– Вам надо как можно скорее лечь, – говорил ей доктор. – Я
отвезу вас сейчас в своей машине. Я уже попросил миссис Райс собрать для вас
все необходимое.
Они вышли. Челленджер схватил меня за руку.
– Ничего не понимаю. Куда они ее повели?
Я объяснил.
– А! Ясно. Ну а теперь расскажите же мне, ради бога, обо
всем. Какая ужасная трагедия! Бедная девушка!..
– Вам надо выпить, – ответил я. – А то вы сам не свой.
– А, ерунда!
Мы перешли в столовую.
– Понимаете, – объяснил он мне, подкрепляясь почти не
разбавленным виски, – я ведь решил, что это Ник.
Я понимал. Ни разу в жизни я не встречал влюбленного,
который скрывал бы свои чувства так неумело, как капитан Джордж Челленджер.
Глава 9
От А до К
Едва ли я когда-нибудь забуду эту ночь. Пуаро впал в такое
самоуничижение, что я не на шутку встревожился. Он неустанно шагал по комнате,
призывая хулу на свою голову и оставляя без малейшего внимания все мои благие
попытки его утихомирить.
– Так вот что значит слишком возомнить о себе! Я наказан,
да, я, Эркюль Пуаро, наказан. Я слишком полагался на себя…
– Ну что вы, – перебил я его.
– Но кто предположил бы… кто мог предположить такую
беспримерную наглость? А я-то думал, что принял все меры предосторожности.
Предупредил убийцу…
– Предупредили убийцу?
– Ну конечно. Я ведь привлек к себе его внимание. Дал ему
понять, что подозреваю… кого-то. Я сделал все – во всяком случае, я так думал,
– чтобы он не осмелился на новое покушение. Я оградил мадемуазель кордоном. Но
он все-таки проскользнул через него. Дерзко, чуть ли не на наших глазах! И это
несмотря на то, что все мы были настороже! И все-таки добился своего!
– Но ведь не добился же! – напомнил я.
– Чистая случайность! В моих глазах это одно и то же.
Унесена жизнь человека, а чья – безразлично.
– Конечно, – ответил я. – Я не то хотел сказать.
– Хотя, с другой стороны, вы были правы. Но это еще в десять
раз хуже. Ибо убийца дальше, чем когда-либо, от своей цели. Вы поняли, мой друг?
Ситуация изменилась, но к худшему. Теперь уж может получиться так, что
оборвется не одна, а две жизни.
– Вы этого не допустите, – решительно сказал я.
Он остановился и стиснул мою руку.
– Спасибо, мой друг, спасибо! Вы все еще полагаетесь на
старика, все еще верите в него. Вы вливаете и в меня новое мужество. Эркюль
Пуаро больше не подведет. Второго убийства не будет. Я еще исправлю свою
ошибку. Я ведь не сомневаюсь, что в мою обычно безупречную систему вкралась
какая-то ошибка, что я допустил какой-то логический просчет. Я все начну
сначала. Да, я начну с самого начала. И на сей раз уже не промахнусь.
– Стало быть, вы считаете, – заговорил я, – что жизнь Ник
Бакли по-прежнему в опасности?
– Друг мой, зачем же я, по-вашему, послал ее в лечебницу?
– Так дело вовсе не в потрясении?
– Потрясение! Ба! От потрясения с тем же успехом, да что я
говорю, с гораздо большим, можно оправиться и дома. Какое уж там веселье –
полы, покрытые зеленым линолеумом, болтовня сиделок, еда на подносах и
непрестанное мытье. Нет, нет, я думал о ее безопасности, и больше ни о чем. Я
откровенно поговорил с доктором. Он со мной согласился и все устроит. К мисс
Бакли не будут пускать никого, даже самых близких ее друзей. Мы с вами –
единственное исключение. Ну а другие… «Распоряжение доктора» – вот что им
скажут. Очень удобно и не подлежит обсуждению.
– Так-то оно так, – заметил я. – Да только…
– Что – только, Гастингс?
– Это не может длиться вечно.
– Замечание весьма справедливое. Но мы хотя бы сможем
немного осмотреться. Кроме того, я думаю, вы поняли, что изменяется самый
характер нашей деятельности.
– Как так?
– Ну, если раньше мы должны были прежде всего обеспечить
безопасность мадемуазель, то наша нынешняя задача намного проще и куда
привычней. Нам надо всего-навсего выследить убийцу.
– И это, по-вашему, проще?
