С этими словами он вручил мне три карточки с молитвами.
Я старалась не думать об услышанном, но настроение мое ухудшилось. Ароматы кондитерской меня утешили, и я чувствовала себя гораздо лучше, когда вошла в палату отца. Роман сидел в кровати, я отметила его румянец и осмысленный взгляд.
— Маргарет, — ласково проговорил он. — Ни за что не догадаешься, кто навестил меня вчера вечером!
— Вчера? Но я пробыла здесь до окончания часов посещения!
Отец отмахнулся от штруделя, который я ему протянула, и крепко взял меня за руку.
— Сан Леон!
— Кто? — спросила я, присев на краешек больничной койки.
— Ты же его помнишь? Он родом с Гаити, и картины у него — чудесные, полные тропических цветов…
— Да-да, конечно, папа. Просто…
— Как приятно было встретиться с ним! А самое прекрасное… — Он притянул меня к себе и прошептал: — Он опять занялся живописью! Его одежда оказалась заляпана красками всех цветов радуги. И у него есть дюжина работ для меня. Представляешь, сколько клиенты выложат за новые полотна Сан Леона?
— Уверена, коллекционеры выложат за них миллионы.
— Верно! Я был прав — что-нибудь нарисуется! Нашим финансовым передрягам конец.
Роман немного успокоился и откинулся на подушки.
— Хорошо, — кивнула я и потрогала его лоб. Теплый, но отца явно не лихорадило. — Замечательно. Ты полежи, отдохни, а мне бы надо поговорить с твоим врачом.
Он закрыл глаза, мгновенно заснул и негромко захрапел.
— Он с четырех утра не спал, хотел рассказать вам о том, что его посетил Святой Лев, — произнес кто-то со стороны двери.
Я обернулась и не сразу догадалась, что голос принадлежал Оби Смиту. Медбрат еще не переоделся в униформу и был в темном кожаном пальто, черных джинсах и оранжевой шелковой рубашке. Длинные дреды, недавно подвязанные банданой, парень забросил за спину.
— Вот как, — тихо вымолвила я.
Сан Леон приехал с Гаити в начале восьмидесятых и получил стипендию в Пратте.
[26]
Учебу он бросил и занялся настенной росписью. Его яркие фрески появились по всему Манхэттену, и он всегда подписывал их своим фирменным знаком: стилизованным львом с поднятой лапой и нимбом над головой. Мой отец разыскал художника в пострадавшем от пожара доме в Нижнем Ист-Сайде, где Сан Леон жил — вернее, выживал. Роман приобрел шесть его картин. Папа помогал ему, приглашал к нам пообедать, ввел в мир искусства, устроил его первую выставку. В ночь перед тем, как его полотна должны были появиться на биеннале в музее Уитни, Сан Леон умер от передозировки героина.
— Папа был уверен, что мог бы его спасти, — произнесла я и подошла к Оби Смиту, застывшему на пороге. — Надеюсь, он не мучился угрызениями совести.
Оби Смит покачал головой.
— По словам вашего отца, Святой Лев на него не в обиде.
Слезы набежали мне на глаза.
— Возьмите. — Я протянула Оби Смиту оранжевый пакет. Он сочетался по цвету с его рубашкой. — Вы были очень добры, и мне захотелось…
— Не стоит благодарности, — ответил он. — Я просто выполняю свою работу.
Он ловко развернул упаковочную бумагу, и разноцветный шарф взлетел вверх, как экзотическая бабочка. Еще мгновение — и Оби обернул его вокруг шеи.
— Вам к лицу.
— Не сомневаюсь, — кивнул Оби, отвесил мне учтивый поклон, развернулся и был таков. Полы черного пальто развевались, будто крылья. Я наблюдала за его пружинящей походкой, и мне казалось, что медбрат двигается в такт музыке, слышной только ему одному. Я смотрела ему вслед все время, пока он шагал по коридору. На углу Оби обернулся и одарил меня широченной улыбкой.
Я покраснела от неловкости, крутанулась на месте… и наткнулась на детектива Джо Кирнана.
— О, я рад, что вы здесь.
Он взял меня под руку и повел к комнате для посетителей.
— Я навещаю отца, детектив, — возразила я, вырвалась и хотела уже вернуться в палату, но Кирнан меня обогнал и загородил дверь. — Что случилось? — сердито воскликнула я. — Роман болтал что-то непонятное? Он находится под воздействием сильных лекарств, поэтому…
— Дело не в словах мистера Джеймса. Суть в том, что говорят люди, вломившиеся в вашу галерею.
— Правда? Вы их поймали? — с искренним изумлением спросила я, обрадовавшись такому повороту событий. Теперь сразу отпадут вопросы о причастности Романа к ограблению. — Великолепно! Серебряная шкатулка у них?
Кирнан замолчал.
— У них Писсарро, мисс Джеймс, — сообщил он наконец. — Никакой шкатулки у них не было.
— Жаль… Но зато картины нашлись. Это по-настоящему хорошая новость.
— Боюсь, что не совсем. Двое преступников независимо друг от друга признались, что ваш отец нанял их.
Пользоваться мобильниками в больнице Святого Винсента запрещено. Закончив разговор с сыщиком, я вышла на улицу, чтобы позвонить Чаку Ченнери.
— Не могу поверить, — протянул он своим убаюкивающим баритоном. — Кто-то хочет подставить Романа. Я свяжусь с Дейвом Райсом из криминального отдела, и мы чуть погодя подъедем к тебе.
Я поблагодарила Чака и вернулась в палату. Отец проснулся и спорил с медсестрой — он отказывался завтракать.
— Давайте-ка я возьму это на себя, — произнесла я.
Взяв поднос с остывшей яичницей и растекшимся по тарелке желе, я протянула Роману яблочный штрудель из кондитерской «Лафайет». Похоже, он не помнил, что я уже предлагала ему лакомство раньше, как и то, что видел меня полчаса назад. В общем, я решила не затрагивать тему визита Сан Леона. Но когда отец доел штрудель и я стряхнула крошки с койки, наступил час «X».
— Пообещай мне, пожалуйста, что не станешь огорчаться, — начала я. — Я спрошу только один раз и поверю тому, что ты мне скажешь. — Я сделала глубокий вдох. — Полицейские поймали тех типов, которые ограбили нашу галерею…
— Прекрасная новость…
— …и они утверждают, что их нанял именно ты.
Роман побледнел, его дрожащие пальцы скомкали простыню. Я пожалела о своих словах, но подумала, что так даже лучше. По крайней мере, он узнает обо всем от меня, а не от офицера полиции.
— Маргарет, — прошептал он. Папа называл меня полным именем только в самые серьезные и важные моменты. — Ты думаешь, я бы… впустил этих упырей в наш дом?
— Повторяю, папа, я поверю любому твоему ответу.
— Клянусь памятью твоей матери: я не имею с ними ничего общего.
Я погладила Романа по руке.
— Ладно, мне этого достаточно. Скоро сюда придет Чак Ченнери вместе с адвокатом по уголовным делам из своей фирмы. Мы позаботимся о тебе. Ты не должен говорить об ограблении ни с кем, кроме Чака и второго адвоката. Договорились?
