Книга Подземка, страница 116. Автор книги Харуки Мураками

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Подземка»

Cтраница 116

Из еды он с удовольствием ел все, что я подавала. Особых пристрастий у него не было. Особенно любил то, что я сама готовила. Сколько бы ни ел — не толстел. После того как мы поженились, наоборот, похудел.

Мы оба сразу хотели завести ребенка. Он хотел троих. Когда я забеременела, он очень обрадовался. Откровенно говоря, какое дать имя девочке, мы решили заранее. Оно мне приснилось: ребенок где-то бегает, а я гоняюсь за ним и кричу это имя. Сама я его не помнила, а когда проснулась, муж говорит: ты во сне кричала «Асука! Асука!».

Мы почти никогда не ссорились. Но когда я была в положении, иногда раздраженно сердилась на него, а он переносил это спокойно. Только посмеивался. Такой добрый был. И перед смертью, казалось, стал еще добрее. Иногда приходил с работы, а в доме нет еды — тогда он не сердился, а говорил, что сейчас сходит и все купит. Даже на работе расспрашивал, что женщинам полагается есть при беременности. Очень обо мне заботился. По утрам, когда мне бывало нехорошо, я ничего не могла есть, кроме сэндвичей и виноградного желе, так всегда, возвращаясь с работы, их мне покупал.


Накануне 20 марта, в воскресенье, мы вдвоем пошли за покупками. Обычно он этого не делает. Тем утром шел дождь, и мы встали поздно, но днем распогодилось, поэтому я сказала: пошли в магазин вместе, — и он вдруг ответил: пошли.

Купили одежду для будущей малышки, подгузников, стиральный порошок и другие мелочи. У меня живот уже большой, ходить трудно, но врач всегда говорил: шевелитесь, вам больше шевелиться надо.

Когда вернулись домой, он сказал, что завтра ему обязательно надо быть на работе: в пятницу он брал отгул, а 1 апреля здание сдавать, вот он и волновался. К тому же в понедельник они там кого-то важного на объекте принимали, и ему очень хотелось там быть.


Когда он ехал на работу в новое здание в Тораномон, то выходил из метро на Касумигасэки, считая, что ему от нее ближе, чем от станции Тораномон. Вставал в семь утра и выходил из дома в половине восьмого. В этот день он встал очень рано, где-то в полшестого. Обычно я завтрак не готовлю, но в то утро решила сделать. Муж за мной очень ухаживал и все время говорил, чтобы я не напрягалась. Хотя накануне сказал: было б неплохо, если бы ты меня чуточку побаловала — проснусь, а меня ждет завтрак. И вот я взяла себя в руки и встала рано. Похоже, ему очень нужно было, чтобы я его действительно побаловала немножко.

Сама я про завтрак обычно забываю, к тому же я совсем не жаворонок. Да и он не любил рано вставать, поэтому просто махал рукой: ну его, этот завтрак, — и выскакивал за дверь в последнюю минуту. По пути на работу что-нибудь перехватывал. А в то утро я два будильника поставила, приготовила тосты, яичницу и кофе. Он был очень рад.

Возможно, у него было какое-то предчувствие. Он вдруг неожиданно сказал: если меня не станет, ты должна держаться. Ни с того ни с сего. Удивившись, я спросила, чего это он такое говорит. В конце концов он объяснил, что с окончанием строительства нового здания он переходит на сменную работу: двое суток на работе и три дня отдыха. Поэтому он иногда не будет ночевать дома, и я должна держаться, когда буду одна, особенно, если наш ребенок, простудившись, будет болеть. Но три дня дома — значит, он больше времени будет проводить с малышкой, а это очень приятно.

Из дома он вышел в 7:33. Думаю, сел на поезд линии Хибия, который отправлялся от Кита-Сэндзю в 7:37. Проводив мужа, я убрала посуду и стала смотреть телевизор, программу «Бодрое утро». Вскоре передали, что на станции Цукидзи, линия Хибия, что-то произошло. Но мой муж должен был ехать по линии Маруноути, и это не имело к нему отношения.

В половине десятого мне позвонили из фирмы и сказали, что мой муж, кажется, попал в инцидент. Обещали перезвонить. Через десять минут снова позвонили и сказали, что его отвезли в больницу Накадзима. Сказали, что по факсу пришлют адрес больницы. Я позвонила в больницу, но там был полный хаос, и ничего толком ответить не могли. Дескать, мы не можем за всеми уследить. Я положила трубку и стала ждать звонка. Около десяти раздался звонок: положение очень серьезное, срочно поезжайте в больницу. Одевшись, я только собиралась выйти из дома, как снова зазвонил телефон. Он только что скончался. Вероятно, это звонил начальник мужа. Держитесь, г-жа Вада, держитесь, только и говорил он.

Я вышла из дома, но не знала, куда ехать. Метро не работало. Хотела у станции взять такси, но там уже была очередь человек в пятьдесят. Так ничего не получится, подумала я и побежала на фирму такси, которая была рядом с домом, но там тоже не оказалось машин. Попробовали вызвать по рации, но машина никак не приходила. К счастью, человек из компании заметил свободное такси у железнодорожного переезда неподалеку.

Тело мужа из больницы уже отправили в полицию, и я поехала туда. Это управление полиции Центрального района в Нихомбаси. До полиции я добралась на другом такси только в половине двенадцатого — такие были пробки везде. По дороге по радио я услышала фамилию мужа среди погибших. Когда я сказала об этом водителю, он предложил выключить радио, но я попросила оставить, чтобы узнать подробности.

Дорога была забита, и я провела в такси целый час. Это была пытка. Сердце билось так, что, казалось, выскочит наружу. А если у меня прямо тут роды начнутся? Но я думала: пока не увижу его лицо, не поверю. Такого не может быть, это какая-то ошибка. Ну почему мой муж должен умереть? Только это и крутилось в голове: не заплачу, пока сама не увижу. Несмотря ни на что, надеялась…

Тело я смогла увидеть только в половине второго — его осматривали. Все это время сидела в полицейском управлении. Кругом была страшная суматоха, постоянно звонили телефоны, бегали полицейские. Начальник мужа и полицейский пытались мне объяснить, но тогда слишком много еще оставалось непонятного: он чего-то надышался и умер, — но я так ничего толком не поняла.

Сразу позвонила отцу, и он приехал. Увидев его, я расплакалась. С семьей мужа никак не могли связаться. Погода была хорошая, и они, вероятно, работали в поле. Начальник мужа звонил, но там никто не брал трубку. Хотелось как можно скорее встретиться со свекровью. Зачем я здесь сижу? — думала я. Никто ничего не говорил, только следователь задавал какие-то вопросы, а я кивала.

С мужем я встретилась в комнатке в два татами, в полуподвальном этаже рядом с гаражом — там в полиции морг. Здесь он лежал, под белой простыней. А под ней полностью голый. Мне сказали, что дотрагиваться до него нельзя, близко подходить тоже. В нем что-то есть, и если я его коснусь, оно проникнет мне под кожу.

Но до того как мне сказали, что нельзя, я успела до него дотронуться. Он был еще немного теплый. На губах следы крови, как будто он их кусал. Похоже, что кровь текла также из ушей и носа, но она уже запеклась. Глаза были закрыты, и на лице не было следов страдания. Но следы крови говорили, что ему было очень больно.

Долго находиться там мне не разрешили, сказали, что это опасно. По-моему, прошло меньше минуты. «Почему ты умер? Почему покинул меня?» — сказала я и разрыдалась.

В половине пятого тело перевезли в больницу при Токийском университете. Отец пытался меня подбодрить, но я ничего не слышала. Ни о чем не могла думать. Ничего не могла делать. В голове только и было: что дальше, что делать дальше?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация