Эбеновый Череп проводил меня в закрытый двор. Мне показалось, что я вернулся на два тысячелетия назад. В центре круглой песчаной арены скрестили оружие трое гладиаторов. Двое из них: вооруженный сетью и трезубцем ретиарий и гопломах, экипированный тяжелым прямоугольным щитом и длинным мечом, выступали против третьего, секутора,
[49]
с более быстрыми движениями и легкой экипировкой.
Деревянное игрушечное оружие свистело в воздухе, как фейерверк. Секутор уклонился от трезубца, согнулся влево почти до земли и послал мощный удар мечом в обнаженный бок ретиария. Тот застонал и рухнул, вытянув вперед обе руки.
— Довольно! — приказал секутор.
Двое его противников разошлись и, задыхаясь и хромая, исчезли в гардеробной, расположенной позади атриума. Секутор поднял забрало своего шлема, и я узнал залитое потом лицо Торпинелли-младшего. Он указал мне на витрины, в которых в устрашающих количествах хранились разные виды оружия и защиты времен Древнего Рима.
— Выбирайте, — предложил он. — Здесь есть на любой вкус, так что человек любого темперамента выберет, что ему по нраву. Я вас жду. Побейте меня, и мы поговорим. Иначе придется прийти еще раз, с чем-нибудь получше, чем ваше жалкое полицейское удостоверение… И будьте более воинственны, чем эти два недоумка…
— Я пришел сюда не играть!
— Тогда Виктор просто проводит вас к выходу…
Я направился к витринам:
— Вам больше нечем занять свое время? Вам до такой степени скучно?
— Когда у тебя есть все, приходится быть очень изобретательным, чтобы убить время…
Я пальцем прочертил на своей щеке шрам:
— Могу предположить, что красавчик у ворот не станет спорить…
Он опустил забрало, повернулся ко мне спиной и изобразил несколько точных ударов мечом. Я снял галстук, куртку и прикрыл плечо галерусом.
[50]
Кожаная защита ниспадала с плеча вдоль моего левого бока до самого бедра. Прежде чем надеть украшенный гребнем в форме рыбы шлем, я также натянул поножи и налокотники. Затем взял в руку маленький круглый щит, легкий и удобный, а другой рукой схватил кривой тесак.
— Памуларий, — бросил он мне.
— Простите, что?
— На вас экипировка памулария, гладиатора высокой квалификации, быстрого, проворного, но слабо защищенного. Вы готовы?
Прежде чем занять атакующую позицию, я успел заметить ослепительную улыбку Эбенового Черепа, преградившего вход, как настоящий сторожевой пес.
— Приступим, — произнес я наигранно уверенным тоном.
Некоторое время мы топтались в песке, приглядываясь друг к другу; под шлемом у меня на лбу выступили капельки пота и стекли к бровям. Внезапно Торпинелли опустил свой меч, и едва я успел рефлексивно прикрыться щитом, как он послал мне удар ногой в живот. Я отлетел назад на целый метр.
— Надо быть предусмотрительней! — раздалось из-под шлема.
— В следующий раз буду внимательней! — коротко бросил я в ответ.
Я слегка пригнулся, размышляя, правильно ли поступил, не выбрав более широкого щита, но он бы изрубил меня, если бы я мгновенно не отреагировал. Он легко отразил сделанный мною выпад деревянной саблей и ответил на него движением щита, ударив меня им по ляжке. Кожаный доспех оказался довольно призрачной защитой, и я скривился от боли.
— Больно? — издевательски поинтересовался он сквозь идиотский смех.
Теперь я разозлился. Два быстрых удара тесаком насторожили его, третий, который едва не задел Торпинелли по носу, заставил его отступить. Он споткнулся о бортик песчаной арены и упал на спину.
— Смотрите, куда ступаете! — предостерег я.
— Неплохо для старпера…
Постыдное падение на глазах собственного слуги должно было вывести его из себя. Он ринулся на меня, размахивая над головой мечом, и, чтобы уклониться от его нападения, мне оставалось только резко отскочить в сторону. Он повернулся ко мне спиной, и, воспользовавшись этим, я нанес ему резкий удар в область левой лопатки. Он скривился. Двойное поражение поубавило ему спеси. Еще один или два раза он задел меня, но теперь я имел преимущество в бою, и спустя десять минут, когда я с глухим звуком, напоминающим звон пасхальных колоколов, опустил тесак на его шлем, он капитулировал.
После боя я ощутил невероятное блаженство, словно в момент противостояния страх моего тела прогнал все черные мысли, которые долгие месяцы давили на меня. Как грог, излечивающий сильную простуду…
Поверженный гладиатор щелкнул пальцами, и Эбеновый Череп испарился из помещения…
— Что вам надо?
— Похоже, вас не слишком обеспокоила кончина кузена…
— Надо уметь смотреть смерти в лицо. Я вижу смерть ежедневно, просто глядя на собственного отца. И не плачу по этому поводу. Отвечайте на вопрос. Что вам надо?
— Стандартное расследование. Скажем, я пытаюсь понять, почему в два часа ночи ваш кузен внезапно ощутил необходимость покачаться?
Он направился к гардеробу, я следовал за ним по пятам. Моя рубашка сочилась по́том, а другая одежда осталась в отеле. Ощущение было такое, будто я весь залит жиром…
— Пойдемте со мной в сауну, — предложил он. — Я дам вам, во что переодеться…
Рискуя принести себя в жертву («метод доходного пожертвования»), я сыграл до конца. Когда я разделся, он протянул мне мохнатое полотенце, которое я обернул вокруг талии.
— А вы хорошо сложены, — оценивающе протянул он. — Ни грамма жира.
— Похоже, вы считаете, что в сорок пять уже все кончено?
— Скажем, кое-кто в этом возрасте уже еле ноги волочит…
Когда я попал в небольшое помещение с обитыми деревянными панелями стенами, пар от кипящего котла обжег мне горло, так что на какое-то мгновение мне показалось, будто я проглотил факел. Торпинелли плеснул ковшик воды на раскаленные камни. Нас окутало непроницаемое облако, температура заметно поднялась на несколько градусов. Казалось, огонь проникает мне в самые легкие.
— Вижу, у вас есть источники информации.
— У меня повсюду глаза. Профессия обязывает.
— В уголовном расследовании вскрытие обязательно.
Его глаза блеснули сквозь туманную пелену.
— Что за уголовное расследование?
— Кто-то осерчал на вашего кузена и попытался инсценировать несчастный случай.
На сей раз Торпинелли плеснул на камни всего стакан воды. Я больше не различал ни окружающих стен, ни собственных ног. Только в плотном тумане раздавался его глухой голос:
