– Умерла? – задумчиво повторил Питер Лорд. Мгновение он
что-то обдумывал, а потом отрывисто приказал: – Дайте мне горячей воды.
Сестра О’Брайен была заинтригована, но, воспитанная в
строгих больничных правилах, вопросов задавать не стала. Прикажи ей доктор
пойти и принести шкуру аллигатора, она автоматически пробормотала бы: «Да,
доктор» – и отправилась бы выполнять его поручение.
4
– Вы хотите сказать, что моя тетя умерла, не оставив
завещания, что она вообще никогда его не делала? – изумился Родерик Уэлман.
Мистер Седдон протер стекла очков и сказал:
– Похоже, так и есть.
– Просто невероятно! – воскликнул Родди.
Мистер Седдон откашлялся.
– Не так невероятно, как вы думаете. Такое случается
довольно часто. Своего рода суеверие. Люди предпочитают думать, что у них
впереди еще уйма времени. И им кажется, что самим фактом составления завещания
они приближают свою смерть. Странная причуда, но это так!
– И вы никогда не… э… обсуждали эту тему? – спросил Родди.
– Постоянно, – сухо ответил мистер Седдон.
– И что же она говорила?
Мистер Седдон вздохнул.
– Обычные вещи. Что еще полно времени! Что она еще не
собирается умирать! Что она еще не совсем решила, как распорядиться своими
деньгами!
– Но, наверное, после первого удара… – начала Элинор.
Мистер Седдон покачал головой.
– О нет. Еще сильнее стала упираться. Даже слышать ничего не
хотела по этому поводу!
– Но ведь это… нелогично, – снова вступил в разговор Родди.
Мистер Седдон снова возразил:
– О, ничего подобного. Ведь из-за болезни ее нервозность
возросла.
– Но она хотела умереть… – проговорила озадаченная Элинор.
Еще раз старательно протерев стекла очков, мистер Седдон
сказал:
– Ах, дорогая моя мисс Элинор, человеческий разум устроен
весьма любопытно. Возможно, миссис Уэлман хотелось иногда умереть, но, несмотря
на эти мысли, в ее душе жила и надежда на полное выздоровление. И ей казалось,
что, составив завещание, она как бы будет искушать судьбу. Этот ее страх вовсе
не означал, что она не хотела его составить, просто постоянно откладывала этот
момент. Ведь вы знаете, – продолжал мистер Седдон, внезапно обратившись к Родди
и доверительно понизив голос, – как люди оттягивают какое-нибудь неприятное
дело, стараются подольше им не заниматься?
– Да, я… я… да, конечно, – пробормотал Родди, вспыхнув. –
Понимаю, что вы имеете в виду.
– Вот-вот, – сказал мистер Седдон. – Миссис Уэлман,
безусловно, собиралась сделать завещание, но всякий раз откладывала это на
завтра, уговаривала себя, что впереди еще масса времени.
Элинор задумчиво произнесла:
– Так вот почему она была такой подавленной прошлой ночью… и
так торопилась вызвать вас…
– Вне всяких сомнений! – ответил мистер Седдон.
– Но что же теперь будет? – пробормотал в замешательстве
Родди.
– С наследством миссис Уэлман? – Поверенный откашлялся. –
Поскольку миссис Уэлман умерла, не оставив завещания, вся ее собственность
переходит к ближайшей кровной родственнице, то есть к мисс Элинор Карлайл.
– Все мне? – недоверчиво спросила Элинор.
– Определенный процент пойдет в пользу Короны, – объяснил
мистер Седдон и углубился в детали. В заключение он сказал: – Никаких долгов
или заложенной недвижимости нет. Все деньги миссис Уэлман принадлежали ей
одной. Следовательно, все они переходят к мисс Карлайл. Налоги на наследство…
э… боюсь, будут несколько велики, но даже после всех выплат состояние все еще
будет весьма значительным, к тому же капитал помещен в надежные ценные бумаги.
– Но Родерик… – начала Элинор.
Мистер Седдон произнес, смущенно кашлянув:
– Мистер Уэлман – всего лишь племянник ее мужа. Здесь нет
кровного родства.
– Абсолютно никакого, – подтвердил Родди.
– Но, разумеется, для нас не имеет существенного значения,
кто именно получит деньги, – уверенно проговорила Элинор, – ведь мы собираемся
пожениться.
При этом она не взглянула на Родди. Теперь уже мистер Седдон
сказал:
– Абсолютно никакого. – И тут же ушел.
5
– Но ведь это и правда не имеет значения, – сказала Элинор,
как бы оправдываясь.
Лицо Родди нервно передернулось.
– Деньги должны принадлежать тебе, – сказал он. – Это
совершенно справедливо. Ради бога, Элинор, только не думай, что я тебе завидую.
Не нужны мне эти проклятые деньги!
– Мы ведь говорили об этом, Родди, еще в Лондоне, что не
важно, кто из нас окажется наследником, поскольку… поскольку мы решили
пожениться… – нерешительно закончила Элинор. – Он молчал. Она продолжала
настаивать: – Неужели ты не помнишь, что сам это говорил, Родди?
– Помню, – сказал Родди, упорно глядя себе под ноги. Лицо
его было бледным и угрюмым, выразительные губы были горько сжаты.
Внезапно вскинув голову, Элинор храбро произнесла:
– Ведь это несущественно… если мы собираемся пожениться… Но
так ли это, Родди?
– Что – так ли? – спросил Родди.
– Собираемся ли мы пожениться?
– Помню, была такая идея, – равнодушно сказал он, вернее, с
некоторой долей раздражения. – Разумеется, Элинор, если у тебя теперь другие
планы…
– О Родди! – воскликнула Элинор. – Неужели ты не можешь быть
честным!
Он вздрогнул. Потом, смутившись, выдавил:
– Не знаю, что со мной такое…
– А я знаю… – проговорила Элинор сдавленным голосом.
– Возможно, дело в том, – заторопился Родди, – что мне не по
душе мысль жить на средства жены…
Элинор побледнела:
– Дело не в этом… Здесь кое-что другое… – Она перевела дух и
воскликнула: – Это из-за Мэри, не правда ли?!
– Наверное, – с несчастным видом пробормотал Родди. – Но как
ты догадалась?
– Это было не так уж трудно… – Элинор криво усмехнулась. –
Любой мог прочитать это на твоем лице, когда ты на нее смотрел…
