– Вот-вот, – обрадовалась поддержке сестра Хопкинс. – Ведь
по-другому и быть не могло, не так ли? – Она положила себе на тарелку песочное
пирожное с розовой глазурью. – Конечно, не могла ведь я… – Она не договорила.
Ее собеседница торопливо, может быть, даже слишком торопливо
с ней согласилась и сказала:
– На вашем месте я бы перестала беспокоиться из-за этого.
– А я и не беспокоюсь… – ответила сестра Хопкинс.
2
Выглядевшая в своем черном траурном платье очень юной и
очень строгой, Элинор сидела в библиотеке за массивным письменным столом миссис
Уэлман. Перед ней были разложены различные документы. Она только что закончила
разговор с прислугой и с миссис Бишоп. Теперь, чуть помедлив у дверей, в
комнату вошла Мэри Джерард.
– Вы хотели меня видеть, мисс Элинор?
Элинор подняла на нее глаза.
– Да, Мэри. Проходи и садись.
Мэри послушно уселась в указанное ей кресло. Оно было слегка
развернуто в сторону окна, и свет падал на лицо девушки, подчеркивая
ослепительную белизну кожи и бледное золото волос.
Одной рукой Элинор слегка прикрывала свое лицо и могла
тайком следить за выражением лица Мэри.
«Я так ее ненавижу… разве мне удастся это скрыть?» –
мелькнула предательская мысль.
Однако ей удалось выдержать любезный и деловой тон:
– Тетя относилась к тебе с большим участием, Мэри. Я думаю,
ты и сама знаешь, что ее очень волновало твое будущее.
– Миссис Уэлман всегда была очень добра ко мне, – тихо
произнесла Мэри своим нежным голоском.
Элинор холодно и бесстрастно продолжала:
– Моя тетя, будь у нее время составить завещание, наверняка
сделала бы несколько дарственных распоряжений. Я в этом абсолютно уверена.
Поскольку она умерла не написав завещания, ответственность за выполнение ее
воли ложится на меня. Я проконсультировалась с мистером Седдоном, и по его
совету мы составили список сумм для выплаты слугам в соответствии с
продолжительностью их службы и прочего. – Она помедлила. – Ты, конечно, не
совсем из этой категории.
Элинор почти надеялась, что эти слова заденут самолюбие
Мэри, однако лицо девушки даже не дрогнуло. Мэри приняла эту колкость за чистую
монету и ожидала, что Элинор скажет дальше.
– Хотя тете очень трудно было говорить в последний вечер, но
она все же сумела выразить свое желание, и я поняла его. Она, безусловно,
хотела позаботиться о твоем будущем.
– Это очень великодушно с ее стороны, – тихо сказала Мэри.
Элинор резко продолжила:
– Как только меня введут в права наследства, я переведу на
твое имя две тысячи фунтов.
– Две тысячи фунтов? – Щеки Мэри чуть порозовели. – О, мисс
Элинор, вы так добры! И не знаю, как вас благодарить!
– Я вовсе не такая добрая, – жестко оборвала ее Элинор, – и,
пожалуйста, не надо меня благодарить.
Мэри вспыхнула.
– Вы просто не представляете, как это изменит мою жизнь, –
почти прошептала она.
– Я рада за тебя, – сказала Элинор. Отведя взгляд в сторону,
она с легким усилием спросила: – У тебя есть уже определенные планы?
– О да, – с жаром отозвалась Мэри. – Я хочу приобрести
какую-нибудь профессию. Скорее всего, массажистки. По совету сестры Хопкинс.
– Очень хорошая мысль, – одобрила Элинор. – Я постараюсь
договориться с мистером Седдоном, чтобы часть денег ты смогла получить как
можно быстрее – насколько это возможно.
– Вы очень, очень добры, мисс Элинор, – сказала Мэри с
благодарностью.
– Я выполняю волю моей тети, – отрезала Элинор. – Ну,
по-моему, у меня к тебе все.
На этот раз явное желание Элинор поскорее ее выставить
задело чувствительную душу Мэри. Она поднялась и, отчеканив вежливым голосом:
«Большое спасибо, мисс Элинор», вышла из комнаты.
Элинор не пошевельнулась, тупо глядя перед собой. По ее лицу
невозможно было догадаться, какие мысли роятся у нее в голове. Она еще долго
так сидела – в полном оцепенении…
3
Наконец Элинор пошла искать Родди. Он был в гостиной – стоял
и смотрел в окно. Когда она вошла, он резко обернулся.
– Со слугами я, слава богу, разобралась! – сказала она. –
Пятьсот фунтов миссис Бишоп – она ведь прослужила здесь столько лет. Сто фунтов
повару и по пятьдесят – Милли и Олив. По пять фунтов всем остальным. Двадцать
пять фунтов Стивенсу, главному садовнику. Правда, я пока ничего не сделала для
старого Джерарда из сторожки. Это, конечно, ужасно. Может, назначить ему
пенсию? – Она замолчала, потом несколько торопливо сказала: – Я выделила две
тысячи фунтов Мэри Джерард. Как ты думаешь, я выполнила волю тети Лоры? Мне
кажется, что сумма вполне приличная.
– Вполне. Ты всегда поступаешь по справедливости, – сказал
Родди, не глядя на нее.
Он снова уставился в окно.
Элинор на мгновение задержала дыхание, а затем, от волнения
запинаясь и путаясь в словах, продолжила:
– Знаешь… я хочу, чтобы – и это тоже будет справедливо – я…
я считаю, ты должен получить свою часть наследства, Родди.
Он резко повернулся к ней – на лице его были обида и гнев.
Но она все-таки договорила:
– Послушай, Родди. Я хочу, чтобы все было честно! Деньги,
которые принадлежали твоему дяде и… и… которые он оставил своей жене… он ведь,
естественно, считал, что они перейдут к тебе. И тетя Лора так считала. Мы с ней
не раз говорили об этом. Если я получаю ее деньги, то ты должен унаследовать
деньги, принадлежавшие ему. Это единственно правильное решение. Иначе ведь
получается, что я ограбила тебя… и все из-за того, что тетя Лора не оставила
завещания! Ты должен, ты обязан разумно к этому отнестись!
Узкое подвижное лицо Родди сделалось смертельно бледным.
– Боже мой, Элинор! – воскликнул он. – Неужели тебе хочется,
чтобы я чувствовал себя последним подонком? И ты могла подумать, что я
соглашусь взять у тебя эти деньги?
– Но я ведь не дарю их тебе! Это всего лишь элементарная
справедливость.
– Мне не нужны твои деньги! – крикнул Родди.
– Они не мои!
– По закону они твои – в этом все дело! Ради бога, Элинор,
давай без сантиментов. Я не возьму у тебя ни пенни. И нечего строить из себя
благодетельницу!
