– И это все, что вы смогли сказать, – да еще с таким
апломбом! Да кто вас просит одобрять убийство? Я вовсе не требую, чтобы вы
лгали! Истина есть истина, не так ли? И если вы обнаружите какие-либо факты,
говорящие в пользу обвиняемого, вы же не станете их утаивать только потому, что
он виновен, а?
– Конечно, не стану.
– Тогда, черт побери, почему же вы не можете сделать то, о
чем я прошу?
– Друг мой, я готов сделать это…
Глава 2
Питер Лорд внимательно на него посмотрел, вынул носовой
платок, вытер лицо и плюхнулся в кресло.
– У-уф! – вырвалось у него. – Ну и напугали же вы меня!
Никак не мог понять, куда вы клоните.
– Я выяснял обстоятельства дела, говорящие против Элинор
Карлайл. Теперь они мне известны. В организм Мэри Джерард попал морфин, и,
насколько я могу судить, он должен был находиться в сандвичах. Сандвичи делала
сама Элинор Карлайл, никто к ним больше не прикасался. У нее был мотив для убийства
Мэри Джерард, и, по вашему мнению, она могла пойти на убийство. По всей
вероятности, она и убила Мэри Джерард. Не вижу причин в этом сомневаться.
Но это, mon ami, лишь одна сторона проблемы. Теперь перейдем
к другой. Выбросим из головы все эти соображения и взглянем на дело под другим
углом зрения: если Элинор Карлайл не убивала Мэри Джерард, то кто это сделал?
Или, может быть, она покончила с собой?
Питер Лорд выпрямился в кресле. Его лоб перерезала морщинка.
– Вы только что выразились не совсем точно, – заметил он.
– Я? Выразился неточно? – Эркюль Пуаро был оскорблен.
– Да, – настаивал Питер Лорд. – Вы сказали, что никто, кроме
Элинор Карлайл, не прикасался к этим сандвичам. Вы этого не знаете.
– Но в доме больше никого не было.
– Насколько мне известно. Но вы не учитываете один короткий
промежуток времени, когда Элинор выходила из дома и когда она отправилась в
сторожку. В это время блюдо с приготовленными ею сандвичами стояло в буфетной,
и кто-то мог-таки к ним прикоснуться.
Пуаро глубоко вздохнул.
– Вы правы, мой друг. Не могу этого не признать.
Действительно, был промежуток времени, когда у кого-то мог быть доступ к
сандвичам. Мы должны постараться представить себе, кто бы это мог быть. Точнее
говоря, что это был за человек… – Он помолчал. – Давайте будем отталкиваться от
личности самой Мэри Джерард. Предположим, что не Элинор Карлайл, а кто-то
другой желает ей смерти. Почему? Кому-нибудь выгодна ее смерть? Было ли у нее
наследство?
Питер Лорд покачал головой.
– Только не сейчас. Через месяц она получила бы две тысячи
фунтов, которые Элинор Карлайл ей выделила – поскольку считала, что таким
образом выполняет обещание, данное тетушке: позаботиться о Мэри. Однако
формальности, связанные с наследством старой леди, еще не улажены.
– Значит, мотив, касающийся денег, мы можем отбросить, –
сказал Пуаро. – Вы говорите, она была красива. Это всегда создает
дополнительные осложнения. У нее были поклонники?
– Возможно. Но мне это неизвестно.
– А кто мог бы знать?
Питер Лорд усмехнулся.
– Лучше всего спросить об этом у сестры Хопкинс. Она наш
деревенский глашатай. Она знает обо всем, что происходит в Мейденсфорде.
– Я как раз хотел попросить вас поподробнее рассказать об
этих двух медсестрах.
– Ну что ж. О’Брайен. Ирландка, хорошая опытная медсестра,
несколько глуповата, может быть язвительной, немного привирает, но не из
каких-то корыстных соображений, а так, для красного словца.
Пуаро кивнул.
– Хопкинс – сообразительная, практичная женщина средних лет,
довольно добродушная, ловкая, но слишком любит совать свой нос в чужие дела!
– Если бы в этой истории был замешан какой-то местный
молодой человек, сестра Хопкинс знала бы об этом?
– А то как же! – воскликнул доктор Лорд, но тут же, подумав,
добавил: – И все же это маловероятно. Мэри долго не было дома. Она провела два
года в Германии.
– Ей исполнился двадцать один год?
– Да.
– Может, было что-то, связанное с ее пребыванием в Германии?
Лицо Питера Лорда просияло. Он ухватился за эту мысль.
– Вы имеете в виду, что это мог сделать какой-нибудь
немецкий парень? Мог последовать за ней сюда? Выждал время и наконец свел с ней
счеты?
– Звучит несколько мелодраматично, – с сомнением произнес
Пуаро.
– Но ведь такое в принципе возможно?
– Возможно… хотя и не очень.
– А почему бы нет, – возразил Питер Лорд. – Кто-нибудь мог
здорово в нее втюриться. А потом она его отвергла, и он рассвирепел. И решил,
что с ним поступили нечестно. По-моему, это мысль.
– Да, это мысль, – проговорил Пуаро без всякого энтузиазма.
– Продолжайте, мосье Пуаро, – умоляюще сказал Питер Лорд.
– Вы, как я вижу, ожидаете, что я, как фокусник, буду
извлекать кролика за кроликом из пустой шляпы.
– Можете считать и так, если вам нравится.
– Имеет право на существование и другая версия, – сказал
Пуаро.
– Валяйте.
– Кто-то вытащил трубочку с таблетками морфина из саквояжа
сестры Хопкинс в тот июньский вечер. Предположим, Мэри Джерард видела того, кто
это сделал.
– Она сообщила бы об этом.
– Нет-нет, mon cher. Давайте рассуждать логически. Если бы
Элинор Карлайл, или Родерик Уэлман, или сестра О’Брайен, или даже кто-нибудь из
слуг открыл саквояж и достал оттуда маленькую стеклянную трубочку, что могло
прийти в голову любому из наблюдавших эту сцену? Просто что этот человек по
просьбе медсестры пришел, чтобы взять что-то для нее из саквояжа. Этот эпизод
Мэри Джерард могла забыть. Однако впоследствии она могла случайно вспомнить о
нем и упомянуть в разговоре с этим самым человеком – причем без всякой задней
мысли, ничего не подозревая. Но представьте, что почувствовал бы при этом
случайном упоминании убийца миссис Уэлман: «Мэри все видела, любой ценой надо
заставить ее молчать!» Уверяю вас, мой друг – тот, кому однажды удалось
безнаказанно совершить убийство, ни в коем случае не остановится перед вторым!
Питер Лорд нахмурился.
– Я все время считал, что миссис Уэлман сама приняла морфин…
