Они были одни в комнате. Если не принимать во внимание
охранника, наблюдавшего за ними сквозь стеклянную перегородку.
Пуаро отметил про себя умное, живое лицо с широким лбом,
тонко очерченные ушные раковины и нос. Изящные черты. Да, судя по всему, очень
гордое и эмоциональное создание, чувствуется хорошее воспитание, сдержанность
и… что-то еще… как будто… страстность.
Он представился:
– Я Эркюль Пуаро. Меня направил к вам доктор Лорд. Он
считает, что я могу вам помочь.
– Питер Лорд… – задумчиво проговорила Элинор Карлайл. Потом
вспомнила, кто это, и на губах ее мелькнула улыбка. Но продолжила она сугубо
официальным тоном: – Весьма великодушно с его стороны, но вряд ли вы сможете
чем-либо мне помочь.
– Вы станете отвечать на мои вопросы? – спросил Пуаро.
– Поверьте, лучше бы вам ни о чем не спрашивать, – вздохнула
она. – Мое дело в надежных руках. Мистер Седдон проявил настойчивость, и теперь
у меня знаменитый адвокат.
– Но он не так знаменит, как я! – возразил Пуаро.
– У него превосходная репутация, – довольно равнодушно
заметила она.
– Да, репутация спасителя преступников. А у меня
превосходная репутация человека, умеющего доказывать невиновность.
Она наконец подняла глаза, очень выразительные, ярко-синие
прекрасные глаза. И посмотрела прямо в лицо Пуаро.
– Вы верите, что я невиновна?
– А вы невиновны? – спросил Пуаро.
Легкая ироничная улыбка осветила лицо Элинор.
– Это один из образчиков ваших вопросов? На него очень легко
ответить «да», не правда ли?
– Вы, наверное, очень устали? – неожиданно спросил Пуаро.
Она в изумлении широко раскрыла глаза.
– А почему… да, очень. Как вы догадались?
– Я просто знал…
– Я буду рада, когда это все кончится.
Пуаро некоторое время молча смотрел на нее.
– Я виделся с вашим… кузеном – можно я для удобства буду его
так называть? – с мистером Родериком Уэлманом.
Ее гордое лицо медленно залилось краской. И Пуаро понял, что
на один из своих вопросов получил ответ, не задавая его.
Она заговорила, и голос ее слегка дрожал:
– Вы виделись с Родди?
– Он делает для вас все, что может, – сказал Пуаро.
– Я знаю, – торопливо, смягчившимся голосом произнесла она.
– Он беден или богат?
– Родди? Собственных денег у него не слишком много.
– И в то же время он расточителен?
С почти отсутствующим видом она ответила:
– Ни он, ни я особенно об этом не задумывались. Мы знали,
что наступит день… – Она замолчала.
– Вы рассчитывали на наследство? – поспешил уточнить Пуаро.
– Это понятно. Возможно, вы слышали о результатах вскрытия тела вашей тети? Она
умерла от отравления морфином.
– Я ее не убивала, – холодно сказала Элинор Карлайл.
– Может, вы помогли ей совершить самоубийство?
– Помогла… что?.. Ах да… Понимаю. Нет, я этого не делала.
– Вы знали, что ваша тетушка не оставила завещания?
– Нет, я и понятия не имела об этом. – Ее голос теперь
звучал бесцветно, равнодушно. Она отвечала автоматически, не проявляя никакого
интереса.
– А вы, вы сами сделали завещание? – спросил сыщик.
– Да.
– Вы написали его в тот день, когда с вами об этом говорил
доктор Лорд?
– Да.
И вновь лицо ее порозовело.
– Кому вы завещали свое состояние, мисс Карлайл?
Элинор тихо проговорила:
– Я завещала все Родди… Родерику Уэлману.
– Он знает об этом? – спросил Пуаро.
– Конечно нет, – быстро ответила она.
– Вы не обсуждали с ним этот вопрос?
– Разумеется, нет. Он ужасно бы расстроился – ему бы очень
не понравилось то, что я сделала.
– Кому еще известно о содержании вашего завещания?
– Только мистеру Седдону и, возможно, его служащим.
– Завещание составлял для вас мистер Седдон?
– Да. Я написала ему в тот самый вечер, я имею в виду вечер
того дня, когда со мной об этом говорил доктор Лорд.
– Вы сами отнесли это письмо на почту?
– Нет, опустила его в почтовый ящик вместе с другими письмами.
– Вы его написали, вложили в конверт, запечатали, приклеили
марку и опустили в почтовый ящик – comme а?
[30]
Вы не раздумывали над письмом,
не перечитывали его еще раз?
Элинор пристально посмотрела на него и сказала:
– Да, я перечитала его. Я вышла, чтобы поискать марки. А
когда вернулась, то пробежала его еще раз по диагонали, чтобы быть уверенной,
что в нем все ясно изложено.
– Кто-нибудь находился в это время в комнате?
– Только Родди.
– Он знал, чем вы заняты?
– Я же сказала вам – нет.
– Мог ли кто-нибудь еще прочитать ваше письмо, когда вы
выходили из комнаты?
– Я не знаю… Кто-нибудь из слуг, вы имеете в виду? Полагаю,
кто-нибудь мог бы и войти, пока я отсутствовала.
– И до того, как туда вошел мистер Уэлман?
– Да.
– И он тоже мог бы его прочесть? – поинтересовался Пуаро.
Когда Элинор заговорила, в голосе ее звучала явная насмешка:
– Смею вас заверить, мосье Пуаро, что мой «кузен», как вы
его назвали, не читает чужих писем.
– Таково ваше мнение о нем. Понимаю. Но вы были бы поражены,
если бы узнали, как много людей делают то, что делать «не принято».
Элинор пожала плечами.
– Это было в тот день, когда вам пришла в голову мысль убить
Мэри Джерард? – как бы невзначай спросил Эркюль Пуаро.
