Пуаро даже не пытался ее остановить. Он отлично знал, как
надо обращаться с разъяренной женщиной: надо дать ей выговориться и подождать,
пока она остынет. Он так и сделал, а потом очень спокойно и доброжелательно
сказал:
– Я вовсе не считаю, что вы утаили нечто, относящееся к
преступлению.
– Тогда что же вам нужно, хотела бы я знать!
– Я прошу вас рассказать правду не о смерти, а о жизни Мэри
Джерард.
– Ах вот оно что! – Сестра Хопкинс как-то сразу растерялась.
– Вот, значит, что вам нужно! Но это же не имеет отношения к убийству.
– А я и не говорил, что имеет. Я сказал, что вы утаили
некоторые сведения, касающиеся этой девушки.
– А почему я должна рассказывать о том, что не имеет
никакого отношения к преступлению?
Пуаро пожал плечами.
– А почему бы вам не рассказать все, что вам известно?
Сестра Хопкинс, сильно покраснев, сказала:
– Да просто из уважения к приличиям. Есть определенные
нормы! Все, кого это касалось, уже умерли, и нечего больше ворошить старое!
– Если то, что вы знаете, – всего лишь домыслы, их повторять
действительно не стоит. Но если у вас есть какие-то подлинные сведения – тогда
дело принимает совершенно другой оборот.
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду…
– Сейчас поймете. Кое-какие намеки я услышал от сестры
О’Брайен, а потом беседовал с миссис Слэттери, которая хорошо помнит кое-какие
события более чем двадцатилетней давности. Я расскажу вам все, о чем узнал.
Итак, более двадцати лет назад двое полюбили друг друга. Она – это миссис
Уэлман, которая к тому времени уже несколько лет была вдовой, ее чувство было
глубоким и страстным. Он – сэр Льюис Райкрофт, женатый, к великому своему
несчастью, на психически безнадежно больной женщине. Согласно законам того
времени развод он получить не мог, а леди Райкрофт отличалась превосходным
физическим здоровьем и могла прожить лет до девяноста. Отношения этих людей,
по-моему, для многих не были тайной, однако они соблюдали внешние приличия и
вели себя крайне осторожно. Потом сэр Льюис Райкрофт был убит на войне.
– Ну а дальше что? – нетерпеливо спросила сестра Хопкинс.
– Я полагаю, – продолжил Пуаро, – что уже после его смерти
на свет появился ребенок и что этим ребенком была Мэри Джерард.
– Похоже, вы уже прекрасно обо всем осведомлены! – буркнула
сестра Хопкинс.
– Я только предполагаю. Но, возможно, у вас имеются какие-то
сведения, подтверждающие мои догадки.
Сестра Хопкинс в ответ только молча нахмурилась, потом вдруг
вскочила и кинулась к комоду. Достав из ящика конверт, она протянула его Пуаро.
– Сначала я расскажу вам, как это письмо попало ко мне.
Впрочем, кое-какие подозрения у меня были и раньше. Я же видела, какими глазами
миссис Уэлман смотрела на девушку, ну и, потом, еще наслушаешься всяких
сплетен… Да и старый Джерард сам сказал мне – когда заболел, – что Мэри не его
дочь. Ну вот, когда я после смерти Мэри убиралась в сторожке, то в ящике
комода, среди вещей старика, наткнулась на письмо. Вы видите, что написано на
конверте?
Пуаро прочитал надпись, сделанную выцветшими чернилами:
«Для Мэри – переслать ей после моей смерти».
– Это написано давно? – спросил Пуаро.
– Письмо писал не старый Джерард, – пояснила Хопкинс. – Оно
написано матерью Мэри, которая умерла четырнадцать лет назад. Написано для
дочки, но старик засунул его в ящик со своими вещами. Мэри это письмо так и не
увидела, и слава богу! Девушка она была гордая, и, по крайней мере, ей не
пришлось ничего стыдиться. – Она немного помедлила, словно не решалась говорить
дальше, но затем все-таки продолжила свой рассказ: – Оно было заклеено, но… но
я вскрыла его и тут же прочитала, хотя, наверное, этого делать не следовало. Но
Мэри была мертва, а я примерно догадывалась о том, что было в письме… ну и
все-таки прочла – оно же теперь было вроде как ничье. А порвать его мне было
как-то неловко – какое я имею право. Да что я все говорю и говорю, лучше
прочтите сами.
Пуаро вынул из конверта листок бумаги, исписанный мелкими
угловатыми буквами:
«Мной здесь изложена вся правда на тот случай, если она
когда-нибудь понадобится. Я служила горничной у миссис Уэлман в Хантербери, и
она была ко мне очень добра. Я попала в беду, но она меня не выгнала и снова
взяла на службу, когда все миновало, но ребенок умер. Моя госпожа и сэр Льюис
Райкрофт любили друг друга, но они не могли пожениться, потому что он уже был
женат и его жена находилась в сумасшедшем доме, бедная леди. Он был настоящий
джентльмен и очень любил миссис Уэлман. Его убили. А вскорости после того
госпожа сказала, что ждет ребенка. Потом она уехала в Шотландию и взяла меня с
собой. Девочка родилась там, в Ардлокри. Боб Джерард, который бросил меня,
когда я попала в беду, снова начал мне писать. Мы договорились, что поженимся,
будем жить в сторожке и он будет считать дочь своей. Если мы будем жить в
усадьбе, то никому не будет казаться странным, что миссис Уэлман проявляет к
девочке интерес, помогает ей получить образование и заботится о ее будущем. Она
считала, что будет лучше, если Мэри никогда не узнает правды. Миссис Уэлман
дала нам значительную сумму денег; но я бы помогла ей и без этого. С Бобом мы
живем дружно, но он так и не полюбил Мэри. Я за всю жизнь никому и словом не
обмолвилась про то, как оно все было на самом деле. Однако на тот случай, если
я умру, пишу истинную правду, чтобы снять с души грех.
Элиза Джерард
(урожденная Элиза Райли)».
Эркюль Пуаро глубоко вздохнул и сложил письмо.
– Что вы собираетесь делать с этим? – встревоженно спросила
Хопкинс. – Теперь никого из них не осталось в живых. Стоит ли ворошить прошлое?
Миссис Уэлман все очень уважали, никогда не слышали о ней ни одного дурного
слова. Вытаскивать на свет божий эту старую историю – просто жестоко! И в
отношении Мэри – тоже. Она была славной девушкой. Зачем кому-то знать, что она
была незаконнорожденной. Пусть мертвые спокойно спят в своих могилах – вот что
я скажу!
– Нужно подумать и о живых, – заметил Пуаро.
– Но это же не имеет никакого отношения к убийству, –
возразила сестра Хопкинс.
– Я в этом совсем не уверен, – с сумрачным видом сказал
Пуаро и направился к двери.
Когда он ушел, сестра Хопкинс долго смотрела ему вслед,
открыв от изумления рот.
Пройдя некоторое расстояние, Пуаро вдруг услышал за спиной
чьи-то нерешительные шаги. Обернувшись, он увидел Хорлика, юного садовника из
Хантербери. Тот смущенно теребил в руках свою кепку.
