– Мэри…
Девушка живо обернулась.
– О, вы проснулись, миссис Уэлман.
– Да, я давно уже не сплю…
– Ах, миссис Уэлман, я не знала. Я бы…
– Ничего, все хорошо, – успокоила ее старая леди. – Я
думала… много о чем думала…
– И о чем же, миссис Уэлман?
Участливый взгляд и искренний интерес, звучавший в голосе
девушки, смягчили выражение тревоги на старом, изнуренном болезнью лице. Лора
Уэлман ласково сказала:
– Я очень тебя люблю, дорогая. Ты очень добра ко мне.
– Ах, миссис Уэлман, это вы так добры ко мне. Не знаю, что
бы я делала, не будь вас! Вы дали мне буквально все.
– Не знаю… не знаю… я не уверена, что… – Больная беспокойно
зашевелилась, ее правая рука дернулась, левая оставалась неподвижной и
безжизненной. – Стараешься сделать как лучше, но так трудно разобраться, что же
на самом деле лучше, что правильнее. Я всегда была слишком самоуверенна…
– О нет, – возразила Мэри Джерард. – Я убеждена, что вы
всегда точно знаете, как лучше и правильнее поступить.
Но Лора Уэлман лишь покачала головой.
– Нет-нет. И это не дает мне покоя. У меня всегда был
неискоренимый недостаток, Мэри: гордость. Гордость может обернуться злом. А она
у нашей семьи в крови. У Элинор тоже.
– Чудесно, что они с мистером Родериком надумали приехать, –
с воодушевлением сказала Мэри. – Вам будет повеселее. Они уже давно вас не
навещали.
– Они хорошие, очень хорошие дети, – мягко проговорила
миссис Уэлман. – И оба любят меня. Я знаю – стоит мне их позвать, они тут же
примчатся. Но не хочется слишком часто их беспокоить. Они молоды и счастливы –
перед ними весь мир. Им пока вовсе ни к чему видеть разрушение и страдание.
– Уверена, что они ни о чем таком не думают, – возразила
Мэри.
Но миссис Уэлман продолжала говорить, вероятно, больше для
себя, чем для девушки:
– Я всегда надеялась, что они поженятся. Но чтобы намекнуть
им на это – боже упаси! У молодых так развит дух противоречия! Это лишь
отпугнуло бы их друг от друга. Давным-давно, когда они были еще детьми, мне
показалось, что сердце Элинор отдано Родди. Но в отношении его я не вполне
уверена. Он человек непростой. Генри был похож на него – очень сдержанный и
разборчивый… Да, Генри… – Она задумалась, вспоминая покойного мужа. Потом
прошептала: – Как давно… как давно это было… Мы были женаты всего пять лет. Он
умер от двустороннего воспаления легких… Мы были счастливы – да, очень
счастливы, но мне почему-то оно кажется каким-то ненастоящим, это наше счастье.
Я была довольно эксцентричной и не очень развитой девушкой – всерьез бредила
всякими идеалами и героями. Витала в облаках…
– Вы, должно быть, чувствовали себя очень одинокой – потом?
– тихо спросила Мэри.
– Потом? О да – ужасно одинокой. Мне было двадцать шесть
лет… а теперь перевалило за шестьдесят. Сколько времени прошло, дорогая…
сколько лет… – Внезапно она резко добавила: – А теперь еще вот это!
– Ваша болезнь?
– Ну да. Именно удара я всегда боялась. Это так унизительно!
Купают, одевают – словно младенца! Абсолютная беспомощность. Это меня бесит.
О’Брайен – женщина очень добродушная, ничего не скажешь. Она не сердится, когда
я на нее покрикиваю, и не глупее большинства сиделок. Но когда рядом со мной
ты, Мэри, – совсем другое дело!
– Правда? – Щеки девушки зарделись. – Я… я так рада, миссис
Уэлман.
Лора Уэлман пристально на нее посмотрела:
– Ты ведь беспокоишься о своем будущем, верно? Предоставь
это мне, дорогая. Я позабочусь о том, чтобы ты могла встать на ноги и получить
профессию. Но чуточку еще потерпи – для меня так много значит твое участие.
– О, миссис Уэлман, конечно, конечно! Я не оставлю вас ни за
что! Если только вы хотите, чтобы я была с вами…
– Очень хочу… – Голос больной стал необыкновенно глубоким и
проникновенным. – Ты… ты для меня все равно что дочь, Мэри. На моих глазах ты
выросла и превратилась из крохотной малышки в красивую девушку. Я горжусь
тобой, дитя мое. И надеюсь, что то, что я для тебя сделала, действительно
поможет тебе в жизни.
– Если вы думаете, что ваша доброта и… и моя учеба… ну, не
для таких, как я… – сбивчиво заговорила Мэри, – если вы думаете, что я
недовольна или… или… из-за этого у меня появились замашки избалованной барышни
– это так папа говорит… то это неправда. Я так вам благодарна за все. А то, что
я хочу скорей начать зарабатывать на жизнь… просто я и так слишком многим вам
обязана. И мне не хочется, чтобы кто-либо думал, будто я приживалка.
– Так вот что Джерард вколачивает тебе в голову? – внезапно
перебила девушку Лора Уэлман, и в голосе ее послышались резкие нотки. – Не
обращай внимания на своего отца, Мэри. Никто никогда не смел и впредь не
посмеет упрекнуть тебя в том, что ты живешь за мой счет! Это я сама прошу тебя
еще ненадолго здесь остаться. Скоро все кончится… Будь моя воля, моя жизнь
закончилась бы хоть сию минуту, и никакой тебе мороки с сиделками и докторами.
– О нет, миссис Уэлман! Доктор Лорд говорит, что вы можете
прожить еще не один год.
– Вот уж спасибо, обрадовал! Я на днях сказала ему, что в
порядочном цивилизованном государстве достаточно было бы только намекнуть
врачу, и он прикончил бы меня с помощью какого-нибудь лекарства – совершенно
безболезненно. «Будь у вас хоть капля смелости, – сказала я ему, – вы бы уж
как-нибудь сделали это!»
– О! И что же он ответил? – испуганно спросила Мэри.
– Этот молодой человек весьма непочтительно усмехнулся и
заявил, что не желает болтаться на виселице. И при этом добавил: «Вот если бы
вы мне завещали все свои деньги, тогда я, возможно, и рискнул бы». Каков нахал!
И все же этот юнец мне нравится. Его визиты помогают мне больше, чем все его
лекарства.
– Да, он очень симпатичный, – согласилась Мэри. – Сестра
О’Брайен чуть ли не влюблена в него, да и сестра Хопкинс тоже.
– Хопкинс в ее возрасте пора бы быть поумнее, – заметила
миссис Уэлман. – Ну а сестра О’Брайен только и может, что глупо улыбаться и
бормотать: «О, доктор!» – стоит ему к ней приблизиться. Ну просто вся млеет.
– Бедная сестра О’Брайен!
– Она, в общем-то, женщина неплохая, – снисходительно
признала миссис Уэлман, – просто меня раздражают все сиделки. Они почему-то
всегда уверены, что вы мечтаете о «чашечке чаю», причем в пять утра! – Она
замолчала, прислушиваясь. – Что там? Кажется, машина подъехала?
