– Как думаешь, где находится номер двадцать шесть? – спрашивает инспектор у Микеля.
– Мне поискать?
– Поищи.
Но вместо того, чтобы сразу уйти, Микель отирается у крыльца, с любопытством разглядывая пакет, который инспектор вынул из ячейки.
– Откуда вы узнали, что в офисе что-то спрятано?
– Интуиция, – Субисаррете не хочется вдаваться в подробности.
– Это связано с убийством в гостинице?
Никакой прямой связи нет, разве что – чисто нумерологическая. Во всяком случае, Икеру трудно проследить ее даже постфактум. Виктор Варади вел себя подозрительно в ночь, когда произошло преступление. В поисках Виктора инспектор отправился к нему на квартиру и обнаружил окно с видом на мотель. Теперь он здесь, с ключом и пакетом, – и все из-за надписей на фанере, удивительным образом перекликающихся с теми, что Икер обнаружил в рисунках ночного портье. Хрясь! Бульк! Щелк! – как руководство к действию, норной собаке Микелю лучше об этом не знать.
И еще неизвестно, что лежит в пакете. Вдруг там окажется пачка прокламаций от ЭТА? или (что смешнее) – купоны от супермаркета «Mercadona»? или (что совсем уж смешно) подметный журналишко, рекламирующий интим-услуги. На потрепанном, с подмоченными краями пакете нет адресов – ни отправителя, ни получателя. Нет марок, нет штампа «Correos» c традиционными рожком и короной. На нем вообще нет ни единой пометки, так что версия с подметным полупорнографическим журналишкой вовсе не исключается. И Субисаррете хотелось бы распечатать пакет в одиночестве.
– Ты еще здесь?
– Почти ушел. А что в пакете?
– Ищи двадцать шестой номер.
– А что искать потом, в номере?
– Ничего. Просто найди номер и возвращайся.
Микель нехотя отходит от крыльца, движется вдоль фасада и, наконец, скрывается за углом. Только после этого Субисаррета принимается за пакет. Его края густо залиты канцелярским клеем, и инспектору ничего не остается, как просто разорвать плотную бумагу пальцами. Внутри оказывается не буклет и не журнал – блокнот.
И снова, как несколько минут назад, по спине Икера пробегает дрожь: этот перетянутый резинкой блокнот он мог бы узнать из тысяч других, потому что именно в таких блокнотах всегда рисовал Альваро.
Альваро!
К волнам в позвоночнике прибавляется боль в затылке – острая и пульсирующая. Такая сильная, что инспектор едва не теряет сознание. Интересно, испытывал ли ту же боль Альваро-Кристиан, беспокоил ли его чип, зашитый в затылок?
Снять резинку с обложки никак не удается, по лицу Субисарреты градом катится пот, видел бы его сейчас Микель, завернувший за угол!..
Жалкое зрелище.
Нужно взять себя в руки, а изучение блокнота отложить на потом, почему же невозможно сорвать эту проклятую резинку, почему?
– Я нашел двадцать шестой номер!
От громкого голоса Микеля Субисаррета вздрагивает:
– Что?
– Я нашел. Он – в противоположном крыле, сразу за углом. Но в комнате ничего нет.
– А дверь на месте?
– Э-э… Вроде бы да.
…На месте оказывается не только дверь, но и врезанный в нее замок. Просто удивительно, что никто не снял его. Хорошо еще, что, сидя с блокнотом Альваро в руках, Икер предусмотрительно дал себе слово ничему не удивляться, – хотя бы в присутствии Микеля. Икер должен все принимать как должное, а анализ он отложит на потом, когда останется один. Вот и сейчас он бестрепетно вставляет ключ в замок и пробует провернуть его.
Тщетно.
– Не подходит? – вежливо интересуется Микель. – Не тот замок?
– Не тот мотель, – парирует Субисаррета. – Я и не ждал, что подойдет. Просто нужно было проверить одну версию.
– И она оказалась неверна?
– Она оказалась верной. Не тот мотель.
– Как это?
Мысль о «не том мотеле» пришла в голову Субисарреты спонтанно, несколько секунд назад, но теперь кажется ему единственно правильной. Испанская вывеска у дверей офиса вступает в явное противоречие с французской – на брелоке. Еще одна известная Субисаррете «Королева ночи» находится в Бельгии, где часть страны тоже говорит по-французски. Но Брюгге – совсем другая ее часть.
Там говорят по-фламандски.
Возможно, где-то существует третья «Королева…», четвертая, пятая. В какой части мира их искать? Можно было бы озадачить поисками венценосных особ разной звездности Микеля, но… У него и без того полно работы по делу Кристиана Платта, которое с сегодняшнего утра можно смело переименовать в дело Платта-Варади.
И Альваро.
Его блокнот.
Не исключено, что подсказка найдется там.
– …Прятать в одном мотеле ключ от номера в другом мотеле? – пускается в рассуждения Микель. – По-моему, это глупо.
– Глупо на взгляд того, кто не видит картины целиком.
– А вы видите?
– Пока нет, но кое-что начало проясняться…
Очередная ложь. Единственное, что может констатировать инспектор: туман сгущается. В его руках оказался целый ворох самых разных фактов. Разных вещей, смонтировать которые не представляется возможным.
– Прежде чем ты отправишься искать «форд», заглянем в одно местечко?
– Куда?
– На квартиру Виктора Варади. Хочу, чтобы ты посмотрел на нее свежим взглядом.
– Чтобы увидеть картину целиком?
– Может быть.
Микель явно польщен. На его щеки взбегает легкий румянец, он с шумом выпускает из себя воздух и неожиданно произносит странное междометие:
– Пррр…
– Что ты сказал?
– Ничего.
– Нет… Вот это «пррр»… Оно к чему?
– Ни к чему. Просто так.
Но Субисаррету с толку не собьешь, он и сам может быть норной собакой не хуже Микеля. Собакой, а Микель сейчас похож на кота. И в том, как он произнес это свое «пррр», Икеру чудится что-то кошачье, как если бы какой-нибудь кот пофыркивал, выражая явное удовольствие. Пррр-пррр!
…Спустя несколько минут инспектор и его помощник оказываются в подъезде Виктора Варади. За время отсутствия Икера здесь ничего не изменилось: все та же грязь и неухоженность, все та же мерзость под ногами.
– Дрянное местечко, – заявляет Микель, искусно лавируя между горами мусора. – И куда только смотрит муниципалитет?
– Думаю, сюда даже полиция не заглядывает.
– Выходит, мы – первые?
Единственное, что интересует Субисаррету, – окно с видом на стоянку. Что увидит в нем здравомыслящий Микель? И что увидит сам инспектор? Он сильно надеется на солнечный день, но этим надеждам сбыться не суждено: в окне по-прежнему маячат промозглые сумерки, по-прежнему горит неоновая надпись «D.O.A» и «форд-Thunderbird», облепленный мелким дождем, все так же стоит возле американского грузовика.
