– А в больших?
– Вызывает видения. Короче, мы имеем дело с очень сильным галлюциногеном.
– Наркотическое вещество?
– Да.
– Убитый… был наркоманом?
– Все сложнее.
Все сложнее, конечно. Субисаррета ничего не знает о Кристиане Платте, но представить наркоманом Альваро Репольеса никак не получается. Кажется, в период обучения в Академии изящных искусств, Альваро недолгое время баловался травкой, но это быстро закончилось. Альваро не был сторонником искусственного подстегивания воображения. Он черпал силы совсем в других вещах. Но даже если допустить… только допустить, что наркотическая зависимость настигла его в последние два года, за которые он успел врасти в кожу Кристиана Платта… Человек, занимавший номер двадцать шесть в отеле «Пунта Монпас», вовсе не производил впечатление наркомана со стажем. Он был полностью адекватен. Так, во всяком случае, утверждают люди, которые общались с ним.
– …Ты меня слушаешь, Икер?
– Да.
– Я говорю, что все сложнее. Ибога не вызывает явного привыкания. Такого, как синтетические наркотики или опиаты. Я успел кое-что выяснить о нем. Тебе тоже будет интересно это узнать… В Африке существует целый религиозный культ, полностью основанный на ритуальном использовании корня ибоги. Он называется «бвити». Вещь страшноватая, скажу я тебе…
Исмаэль Дэзире Слуцки – саксофонист и черный принц крови. «Черный» здесь – ключевое слово. Африканец, без всяких примесей. Конечно, делать какие-либо выводы из сказанного Иераем – преждевременно, но…
Бенин.
Во всей этой темной (черной?) истории фигурировал еще и Бенин. Государство, расположенное на том же материке, что и упомянутые судмедэкспертом Габон, Камерун и Конго. Кристиан-Альваро прилетел в Европу из Бенина, в его вещах нашлась брошюра по искусству Бенина, распространяется ли культ бвити еще и на эту страну?
За два года отсутствия с Альваро могло произойти все, что угодно, и следы этого «чего угодно» отыскались даже на его теле: крупицы наркотического вещества под ногтями, странная татуировка под коленом. Слишком необычная, чтобы от нее можно было легко отмахнуться. Татуировки – вещь широко распространенная, Субисаррета знает не меньше пары десятков любителей татушек, имелись они и у бывшей Икеровой возлюбленной Лусии: очаровательный цветок ириса под правой лопаткой.
Ирис умилял, восхищал и выглядел чертовски сексуально.
Татуировка Альваро-Кристиана пугает.
Затягивает.
Гипнотизирует.
Она существует вовсе не для того, чтобы понравиться смотрящему (сложно представить человека, который будет пялиться прямиком под колено другому человеку, так можно и глаза сломать). И она… похожа на клеймо.
– …Ты меня слушаешь? – снова воззвал Иерай.
– Да.
– У меня есть приятель, он как раз занимается экзотическими религиозными культами…
– А можно с ним пообщаться… в ближайшее время?
– К этому я и веду. Парня зовут Энеко Монтойя, он преподает в университете, а сейчас еще и пишет монографию…
– На интересующую нас тему?
– Не совсем, но про культ бвити он тебе расскажет.
– И где мне его найти?
– Ресторанчик «Аита Мари», это неподалеку от Аквариума. Он заседает там ежедневно, с полудня до шести вечера. Мрачный тип с ноутбуком и в свитере с оленями – это он.
– Свитер с оленями? – удивился Субисаррета. – Не слишком актуально для июля месяца, нет?
– Свитер с оленями – его рабочий талисман. Если ты отправишься в «Аита Мари» прямо сейчас…
– Прямо сейчас и отправлюсь. Я ценю все то, что ты делаешь для меня, Иерай.
– Да-да, я в курсе. Жаль, что от тебя не зависит моя зарплата…
– Пока нет, но пару бутылок хорошего вина я тебе обещаю.
Глава седьмая:
ресторан «Аита Мари», Сан-Себастьян,
24 июля, 14 ч. 25 мин. по среднеевропейскому времени
…Идиотская ретрошляпа все еще на нем.
Субисаррета давно мог избавиться от нее, бросить на пассажирское сиденье, или – что не в пример лучше, – сунуть в багажник. Но почему-то не делает этого. Тайные мотивы такого поведения не совсем ясны, если они вообще имеются. А сама мысль о шляпе настигает только тогда, когда Икер видит себя в витринах, зеркалах и прочих отражающих поверхностях, включая зеркало заднего вида в собственном «сеате». Шляпа совершенно не монтируется с белым летним пиджаком и футболкой, она слишком тяжеловесна для легкомысленного июльского дня. Слишком нелепа. Ничуть не лучше свитера с оленями посреди жары. Будь Субисаррета великим джазменом или великим частным сыщиком, шляпу еще можно было бы оправдать, даже стоя в ней под душем.
Причуда гения – вот как это называется.
Но Субисаррета – не частный сыщик, и не джазмен, и уж точно не гений. Он – среднестатистический полицейский инспектор. Главная задача которого не только раскрыть преступление, но и втереться в доверие к любому, кто в состоянии сообщить самую незначительную информацию о нем. А в этой ретро-шляпе он похож на фрика, вот что!
Можно ли доверять фрику? Нет, нет и нет!
Кроме того, потенциальный свидетель может подумать, что Субисаррета скрывает под шляпой банальную плешь, что изобличает его как человека слабого и стыдящегося самого себя. Кредит доверия к слабым людям тоже весьма ограничен. Не говоря уже о том, что они становятся объектом насмешек и зубоскальства. А там, где начинается зубоскальство, откровений не жди.
Несмотря на все здравые рассуждения Субисарреты, шляпа продолжает сиднем сидеть на его совсем не плешивой, а покрытой густой растительностью голове. Она совершает марш-бросок к Аквариуму, еще минут пятнадцать (о-о, чертов Иерай с его «неподалеку от»!) мечется по округе в поисках ресторанчика «Аита Мари» и, наконец, вплывает под его своды.
В отличие от плюгавого «Папагайос», «Аита Мари» оказывается вполне вменяемым симпатичным заведением, с хорошо продуманным интерьером в радующих глаз красно-желтых тонах. Никаких попугаев, сплошные морские звезды на стенах и рыбешки на оконных стеклах. Белые скатерти кажутся хрустящими даже на вид, бокалы на столах сияют чистотой, ни пылинки, ни соринки. Да и закуски, выставленные на барной стойке, возбуждают аппетит, – так они свежи и разнообразны. Появление здесь мужчины в часах за пятьдесят тысяч евро вызвало бы гораздо меньше удивления, чем его же появление в попугайском отстойнике.
Впрочем, Субисаррете нужны сейчас не дорогие часы, а свитер с оленями.
Он находится в самом дальнем углу зала, у окна с видом на площадь Ласта и причалы с яхтами. Энеко Монтойя, что бы он ни строчил на своем ноутбуке, – неплохо устроился.
Такие виды вдохновляют.
