Она неопасна.
Именно так, плачущая женщина не представляет никакой угрозы: ведь она не притворяется, не ломает комедию, стараясь разжалобить полицейского инспектора. Она нашла единственный для себя выход – утопить ужас в слезах, вдруг он не выплывет?
– Значит, малышка что-то видела?
– Больше, чем вы думаете.
– Ну, хорошо. Я скажу правду. Я кое-что взяла в номере. Сама не знаю, как это произошло. Раньше такого со мной не случалось.
Субисаррета не особенно верит в Лаурино «раньше», наверняка к рукам хитрой албанки прилипло множество вещей, но до сих пор никто не смог или не захотел поприжать ее. Или кражи были до того искусны, что никому и в голову не приходило обвинить именно Лауру. Все это неважно, как неважен побудительный мотив, развязавший горничной язык. Главное – у инспектора появился реальный шанс вернуть украденное, нужно только дожать ситуацию, не дать Лауре опомниться.
– Значит, вы признаете, что присвоили себе вещи покойного?
– Да какие вещи? Самую малость. Телефон…
– Телефон – совсем не малость, Лаура. Телефон – улика в деле об убийстве. Перед чем еще вы не смогли устоять?
– Паспорт.
– Вы совершили уголовное преступление.
– Бог мой, если бы вы пережили то, что пережила я…
– Опять будете кормить меня баснями о вашей несчастной родине? Что еще вы вытянули из багажа покойного? Подсказать вам?
– Э-э..
– Портмоне, не так ли?
Успокоившаяся было Лаура снова начинает рыдать:
– Я хотела сделать подарок Арбену…
– Решили презентовать полицейскому краденую вещь? Лихо.
– Прошу вас…
– Шутки закончились, Лаура. Речь идет не только о сокрытии улик. О воровстве. А это – уголовное преступление, – снова повторяет Икер. – И за него вы отправитесь за решетку.
– А если я все верну?
– И мы сделаем вид, что ничего не произошло? Так не пойдет.
Перемены, произошедшие с Лаурой, разительны: еще несколько минут назад она хамила Субисаррете и откровенно издевалась над ним, теперь же так крепко ухватилась руками за его запястья, что не отодрать.
– Не губите меня, прошу вас! Заклинаю вас Флори, моей погибшей девочкой…
– О Флори нужно было думать раньше, – морщится инспектор, пытаясь высвободиться. И все же, несмотря на легкую брезгливость, которую он испытывает к горничной, ему жаль Лауру, не очень счастливую женщину. Жаль нелепый салатовый костюм, нелепые костяные пуговицы, нелепую павлинью расцветку на шарфе: все, что она может позволить себе – бесплатные орешки в баре и рюмку дешевого красного вина. Эта жалость иррациональна, ведь до сих пор, отмечая хватку Лауры, он испытывал к ней глухую неприязнь. Даже ее добровольная помощь с купюрой не изменила этого отношения. Что тогда? Неужели тень погибшей девочки Флори? Или тень другой девочки – здоровой и полной лукавства? Помнится, Лаура хорошо отзывалась о Лали.
И о кошках тоже.
Причем здесь Лали?
«Она не опасна», – сказала Лали. Так и есть, страшный червь Раппи, утащивший слона, оказался банальным дождевым червяком, единственное отличие которого от всех других червяков – длина. Бледное тело Раппи вытянулось от Сан-Себастьяна до Косова, внутри желеобразной субстанции расположен каналец, по нему текут и текут подношения в Приштину: деньги, вещи (наверняка, Лаура отправляет Арбену посылки с вещами), открытки к христианским праздникам. Или в Косово исповедуют ислам? Даже если так – суть поздравлений косовским родственникам вряд ли изменится.
– Что еще вы взяли в номере?
– Только телефон, портмоне и паспорт, клянусь, – и без клятв понятно, что Лаура говорит правду.
– Может, было что-то еще? Записные книжки?
– Зачем мне чужие записные книжки?
– Ноутбук?
– Не было у него никакого ноутбука!
И здесь горничная не врет: Лали рассказала ему только о пакете, выпавшем из-под юбки. В нем легко могут поместиться и телефон, и портмоне, не говоря уже о такой безделице, как паспорт. Вот только ноутбук под юбку не засунешь.
– Хорошо. Я вам верю, Лаура. Что лежало в портмоне?
– Э-э… Несколько визиток. Две кредитных карты.
– Наличные, – подсказывает Субисаррета.
– Наличных было немного. Пара десяток и пятиевровая бумажка, – даже перед угрозой гипотетического тюремного заключения Лаура прикидывает, как бы ей минимизировать потери. – Наверное, он не успел снять деньги в банкомате…
– Кто?
– Покойник. Я к тому, что денег в портмоне оказалось кот наплакал.
– Вы рассчитывали на другую сумму?
– Ничего я не рассчитывала… Говорю же, это было помутнение… Я все верну.
– Само собой, вернете.
– И… вы можете сказать малышке, что она ошиблась? – голос Лауры прерывается, а на лицо снова наползает страх.
– Не будем множить вранье, Лаура. Его и без того достаточно.
– Прошу вас, инспектор… Я верну все, до последнего волоска. Но не сообщайте об этом администрации…
Жалость к несчастной воровке все же берет верх над соображениями законности, и Икер, подумав секунду, произносит:
– Сделаем так. Ход делу я не дам, но вы завтра же положите на стол заявление об увольнении. И не сомневайтесь, у меня будет возможность проследить, чтобы вы не всплыли ни в «Пунта Монпас», ни в каком-либо другом отеле провинции Гипускоа.
Горничная обмякает, на глазах снова появляются слезы, но она находит в себе силы прошептать:
– Как скажете, инспектор. Хорошо.
* * *
…Чертова курица. Тупая овца.
Именно этими эпитетами награждал Субисаррета горничную, сидя в своем кабинете и разглядывая принесенные Лаурой трофеи. Портмоне, телефон, паспорт. Паспорт, телефон, портмоне. Как не переставляй слова, выжать из содержимого вещей больше, чем он уже выжал, невозможно. Особые надежды Икер возлагал на телефон, но (хряк! хлюп! пшшш!) им не суждено было оправдаться. Тупой овце достало ума сразу же выбросить сим-карту и подтереть всю имеющуюся в телефоне информацию. И хотя она и поклялась аллахом и памятью Флори, что не стерла ни единой записи, Икер тут же объявил ее клятвопреступницей: ведь еще в первую встречу администратор Аингеру рассказал ему о разговоре Кристиана Платта с неизвестным (неизвестными) в холле «Пунта Монпас». Возможно, записи в журнале входящих и исходящих звонков уничтожил сам Кристиан. Возможно, он не пользовался и списком контактов, держа все нужные номера в уме. Но это представлялось инспектору маловероятным: зачем человеку дорогой многофункциональный смартфон, если не использовать его по назначению? Странным было и отсутствие пароля на телефоне, оно никак не вязалось ни с конспиративной камбоджийской купюрой, ни с затейливым способом назначения встречи через третьих лиц.
