– Я пью. Спасибо, очень вкусно, – Икер нисколько не покривил душой, кофе и вправду хорош. Неожиданно хорош для старой электрической плитки и закопченного поддона с песком.
– Все дело в кофейном зерне. Один мой старинный друг иногда присылает мне отменные сорта. Тот самый, с которым мы когда-то выиграли регату. Я не видел его тридцать семь лет, но дружбе это не мешает. А вот Виктор не очень любит кофе.
– Он любит мармеладки.
– Точно. И Риту. Когда-то он купил у меня плакат с Гилдой. С этого все и началось.
– Что – «все»?
– Его визиты. Я люблю, когда он приходит. Ведь что нужно старику? Немного погреться в лучах молодости, и жизнь снова приобретает запах и цвет.
Пыли в воздухе нисколько не поубавилось, затхлостью и тлением тянет отовсюду, но, странное дело, Икер чувствует себя намного лучше, чем в тот момент, когда переступил порог «Синдбада-Морехода». Не будь в его кармане проклятой бумажки, он бы с удовольствием поговорил со стариком о самых разных вещах: о королевской регате, о Рите Хейворт и ее голосе – прохладном и согревающем одновременно; о кофейных зернах, о его друге, которого старик не видел тридцать семь лет. Два года без Альваро – ничто по сравнению с тридцатью семью. Но друг Шона жив, а Альваро – мертв, и он никогда больше не пришлет Икеру ни рисунка, ни кофейного зерна.
– Это Виктор рассказал вам о моем магазине?
– В некотором смысле… да. Я видел плакат в его квартире. А еще – маленькую фотографию Риты, она висит на холодильнике.
– Холодильник он тоже купил у меня. Я тогда удивился – зачем ему такое старье?
– Наверное, чтобы повесить фотографию. Чтобы Рите было уютнее… Чтобы ее окружали знакомые вещи, а не какой-нибудь новодел.
– Красивая женщина редко чувствует себя уютно, дорогой мой Икер. Ничего, что я вас так называю?
– Ничего.
– Потом он купил старый телефон и еще несколько фотографий Риты. Приходя, он каждый раз отбирал одну. Не больше одной фотографии за визит. Думаю, он относится ко мне с симпатией, но не может позволить себе лишних трат.
– Что мешает ему приходить просто так?
– Не знаю, но еще ни разу он не уходил отсюда с пустыми руками. Жалеет меня, старика. А еще он покупает здесь шляпы… Когда находится в приподнятом расположении духа. Та шляпа, которая на вас… Я отлично ее помню! Значит, Виктор подарил ее вам?
Чертова «федора»! Не хочет расставаться с головой Субисарреты, хоть тресни! Налипла на нее, как жвачка на подошву. Нужно избавиться от нее самым кардинальным образом: утопить в Бискайском заливе, встать посередине моста через реку Урумеа и сбросить фетровое недоразумение вниз, и следить, как оно покачивается на водной поверхности.
Мост Марии Кристины подойдет, хотя он едва просматривается из окон отеля «Марии Кристины», где остановился Улисс…
– Гм… В некотором смысле… да. Подарил.
– Честно говоря, правильно сделал. Ему она не особенно шла, а на вас сидит, как влитая. Я носил ее в шестидесятом году. И в шестьдесят первом тоже. И в шестьдесят пятом. Она никогда не выйдет из моды. Да и моей тогдашней девушке она нравилась. А вашей – нравится? Я говорю «девушка», потому что на вас нет кольца. Вы ведь не женаты?
– Нет.
– Но девушка у вас, наверняка, есть.
– Мы расстались.
Икер и сам не может решить, о ком он говорит – о Лусии, о ком-то еще или… о Дарлинг. В любом случае все сказанное верно: с Дарлинг они расстались еще вчера, на пирсе у площади Ласта, и инспектору ясно дали понять, что новая встреча нежелательна.
– Ну что ж, тогда мы можем организовать клуб холостяков. У Виктора ведь тоже нет девушки, у него есть только Рита.
– Два плюс один?
– Именно. Правда, в последнее время у Виктора кое-кто появился.
– Неужели? – насторожился Субисаррета.
– Разве он вам не говорил?
– Мы не настолько близки…
– Но шляпу в подарок вы получили… Со мной он тоже не особенно откровенничал, но я долго живу на свете и кое-что смыслю в чувствах.
– А он не говорил вам, как зовут его… м-мм… избранницу?
– Еще кофе, дорогой мой Икер?
– Пожалуй.
Старик взял протянутую инспектором чашку и снова отвернулся к электрической плитке, не прекращая разговор:
– Его избранницу зовут Рита Хейворт, а относительно того, что в его жизни кто-то появился… Я ведь не сказал, что это женщина.
– Кто же тогда? Мужчина?
– Нет-нет, что вы! Такие связи я не понимаю и не особенно приветствую. Возможно, у него появился близкий друг. Или враг. Кто-то такой, кто вызвал у него самые искренние эмоции, изменил его жизнь. Поверьте, ему это было крайне необходимо – изменить жизнь. Она ведь не слишком отличалась от моей, хотя я старый, очень старый человек. Один день похож на другой, весна на лето, а лето – на осень прошлого года. Так обстоят дела у меня, и так обстояли дела у него. До самого последнего времени.
– И он не сказал вам конкретно, кто это? Не поделился радостью, если это друг? Не поделился опасениями, если это враг?
– С вами он ведь тоже не поделился?
– Мы редко видимся. И мы не друзья, я уже говорил вам. Иногда встречаемся в спортбаре…
– …выпить пива, я помню. И тем не менее его судьба вас заботит?
– Он – симпатичный человек, и я хочу, чтобы у него все было хорошо, – Икер сказал это с искренностью, которую сам от себя не ожидал.
– Я желаю ему того же, хотя и понимаю – когда его жизнь изменится, в ней может не найтись времени для встреч со стариком Шоном, пусть и нечастых.
– Но Рита Хейворт в ней все равно останется, так? – возразил Икер. – А вы продали ему еще не все фотографии, так?
– Фотографии можно купить и в другом месте. А вот поговорить о Рите… Мы любили поговорить о Рите…
– В другом месте? Он что, собирался уезжать? Он сказал об этом вам?
– Ничего такого он не говорил. Но вел себя не так, как обычно. Оттого я и решил, что в его жизни произошли перемены.
– Не так, как обычно?
– Он выглядел как человек, который приходит в себя после ночного кошмара. И еще не совсем понял, что происходит вокруг. Он сказал только, что всегда ценил меня и что очень благодарен за Риту.
– Похожие слова всегда говорят при прощании, нет?
– Чем вы занимаетесь, дорогой мой Икер?
Поисками Виктора, предполагаемого убийцы. Поисками Виктора, любителя старых «фордов», старых актрис и дешевых мармеладок. Поисками Виктора, рисующего комиксы. Субисаррета мог бы сказать старику, что служит в полиции, ничего зазорного в этом нет: у полицейских тоже имеются приятели, с которыми они пьют пиво в спортбарах, повлиять на отношения профессия не может. Но старик относится к Виктору очень трепетно, – что, если при упоминании о полицейских в его голове что-то перемкнет? Из него потом и слова не вытащишь.
