Пуаро прикрыл глаза.
— Ну, хорошо. Не будете подглядывать в замочные скважины. Вы
останетесь английским джентльменом, а кто-то будет убит. В общем, это не имеет
значения. Для англичанина на первом месте — честь. Она для вас важнее чьей-то
жизни!
— Но, Пуаро, к чёрту всё…
— Пришлите ко мне Кёртисса, — холодно произнес Пуаро. —
Можете идти. Вы упрямы и очень тупы. Если бы я только мог довериться
кому-нибудь ещё, но мне приходится терпеть вас и ваши абсурдные мысли о честной
игре. Поскольку вы не можете воспользоваться своим серым веществом, так как его
у вас нет, то, по крайней мере, используйте свои глаза, уши и нос в пределах,
диктуемых вам честью.
2
На следующий день я вернулся к мысли, которая уже приходила
мне в голову. Я сделал это после долгих колебаний, так как не известна была
реакция Пуаро.
— Я долго думал, Пуаро, — сказал я, — и знаю, что от меня
мало толку, что я глуп, как вы говорили. Что ж, отчасти это так. Но сейчас я не
такой, как прежде. После смерти… Сайндерс…
Я замолчал. Пуаро хрипло кашлянул, что было у него признаком
сочувствия.
— Но есть человек, — продолжал я, — который может нам
помочь. Умён, находчив, с богатым воображением, с большим жизненным опытом. Я
говорю о Бойде Каррингтоне. Именно такой человек нам и нужен, Пуаро. Доверьтесь
ему, посвятите его в наше дело.
Пуаро прикрыл глаза и решительно произнёс:
— Ни за что!
— Но почему? Вы не можете отрицать, что он умён — значительно
умнее меня.
— Это, — ехидно заметил Пуаро, — не так трудно. Но выкиньте
эту идею из головы, Гастингс. Мы никому не доверим нашей тайны. Это следует
знать. Поймите, я запрещаю вам говорить об этом деле кому бы то ни было.
— Хорошо, если уж вы так хотите, но Бойд Каррингтон…
— Ах, да, да. Бойд Каррингтон! Почему у вас такая навязчивая
идея? Кто он, в конце концов? Большой напыщенный мужчина, довольный тем, что
люди называют его «ваше превосходительство». Тактичный человек с приятными
манерами. Но он не так уж хорош, ваш Бойд Каррингтон. Он повторяется, говорит
одно и то же дважды — и, что самое важное, его память настолько плоха, что он
излагает вам ту же историю, что вы ему рассказали! Человек блестящих
способностей? Ничуть. Старый ухарь, болтун, в конце концов, напыщенное ничтожество!
— О! — единственное, что я смог произнести. Память Бонда
Каррингтона, действительно, нельзя было назвать хорошей. Он, на самом деле,
присваивал себе заслуги других, что, как я только сейчас понял, сильно
раздражало Пуаро. Пуаро как-то рассказал ему историю о своей службе в
бельгийской полиции. Спустя какие-то два дня, когда несколько человек собрались
в саду, Бойд Каррингтон, в полном неведении, рассказал эту историю Пуаро, начав
со следующего замечания:
«Помню, начальник уголовной полиции в Париже рассказывал
мне…».
И только сейчас я понял, насколько это было неприятно.
Из чувства такта я не произнёс больше ни слова и вышел из
комнаты.
3
Я спустился вниз и вышел в сад. Там никого не было, и я
прошёл через рощу к зелёному холму, на котором возвышалась приходящая в
ветхость беседка. Там я сел, закурил трубку и погрузился в размышления.
Был ли у кого-нибудь в Стайлзе мотив для убийства?
Отбросив в сторону полковника Латрелла, который вряд ли,
играя в бридж, поднял бы нож на свою жену в разгар роббера, как бы оправдано
это ни выглядело, я вначале не мог подумать ни о ком.
Вся беда была в том, что я плохо знал этих людей. Нортон,
например, или мисс Коул? Каковы могли быть обычные мотивы преступления? Деньги?
Бойд Каррингтон, насколько я помню, был очень богатым человеком. Если бы он
умер, кто унаследовал бы его состояние? Кто-нибудь из присутствующих в доме?
Вряд ли это могло быть, так, но это следовало выяснить. Он мог оставить свои
деньги для научных исследований, назначив Фрэнклина попечителем. Это могло
плохо обернуться для рыжеволосого доктора, учитывая его довольно
неблагоразумные замечания о необходимости искоренения восьмидесяти процентов
человечества. Или, возможно, Нортон или мисс Коул были его дальними
родственниками и получили бы наследство автоматически. Маловероятно, но
возможно. Может быть, полковник Латрелл, бывший старым другом Бойда
Каррингтона, унаследовал бы по его завещанию? На этом, казалось, все варианты с
деньгами были исчерпаны. Я обратился к более романтическим вариантам.
Фрэнклины. Миссис Фрэнклин — инвалид. Может быть, она подвергалась воздействию
медленно действующего яда, и её муж был повинен в этом? Он — доктор, и, без
сомнения, располагает всеми необходимыми для этого средствами. А мотив? Меня
пронзила неприятная мысль, что Джудит может быть во все это вовлечена. Я
достаточно хорошо знал, насколько отношения между ними были сугубо деловыми, но
поверит ли в это общество? Поверят ли в это полицейские? Джудит — очень
красивая девушка. Привлекательная секретарша или ассистентка были мотивом для
многих преступлений. Эта возможность ужаснула меня.
Затем я подумал об Аллертоне. Есть ли здесь какая-нибудь
причина для убийства? Если это так, то я предпочёл бы видеть жертвой его!
Наверняка легко найти повод разделаться с ним. Мисс Коул, хотя и не молода, но
всё ещё очень привлекательна. Она, предположим, могла быть движима ревностью,
если состояла в интимной связи с Аллертоном, но у меня не было причин
подозревать её в этом. Кроме того, если Аллертон — Икс…
Я нетерпеливо покачал головой. Все эти размышления ни к чему
меня не привели. Чьи-то шаги по гравию внизу привлекли моё внимание. Это был
Фрэнклин, быстро шагавший по направлению к дому, руки — в карманах, голова
опущена. Он явно был в подавленном настроении. Незаметно наблюдая за ним, я был
поражен тем, что он выглядел очень несчастным человеком.
Я был так увлечён наблюдением, что не услышал приближающихся
шагов и вздрогнул, когда ко мне обратилась мисс Коул.
— Я не слышал, как вы подошли, — извиняющимся тоном произнёс
я, вскочив на ноги.
Она осмотрела беседку.
— Какая реликвия викторианской эпохи!
— Неужели? Мне кажется, она вся в паутине. Садитесь, я
приготовлю вам место.
И тут я подумал, что мне представляется возможность узнать
получше одного из гостей. Я украдкой наблюдал за мисс Коул, расчищая место от
паутины.
Это была женщина примерно тридцати — сорока лет, несколько
увядшая, но с приятными чертами лица и удивительно прекрасными глазами. Она
была какой-то сдержанной, точнее — подозрительной. Я сразу же подумал, что эта
женщина много страдала и, вследствие этого, подозрительно относилась ко всему в
жизни. Я почувствовал, что хочу больше узнать о Элизабет Коул.
