Фрэнклин провёл у Пуаро много времени.
Я дождался, пока он выйдет, затащил его в свою комнату и
закрыл дверь.
— Ну? — нетерпеливо спросил я.
— Замечательный человек, — задумчиво произнёс Фрэнклин.
— О да, — я отмахнулся от этого, и так очевидного факта. —
Что вы скажете о состоянии его здоровья?
— Здоровья? — доктор был удивлён, как будто я упомянул о
чём-то маловажном. — Состояние его, конечно, ужасно.
Я почувствовал, что это не профессиональное заключение, хотя
и слышал от Джудит, что Фрэнклин в своё время был одним из лучших специалистов.
— Насколько он плох? — нетерпеливо продолжал я. Он бросил на
меня взгляд.
— Вы хотите знать?
— Конечно.
— О чём этот дурак думает? Многие, напротив, не хотят ничего
знать, — произнёс Фрэнклин. — Они ждут утешения, надежды, уверенности, что
произойдёт счастливое исцеление. Совсем другое дело с Пуаро…
— Вы хотите сказать…, — и вновь моё сердце тревожно
забилось.
Фрэнклин кивнул.
— Да, именно так, и, должен сказать, очень скоро. Я бы
умолчал об этом, если бы вы так не настаивали.
— Значит.., он это знает?
— Да, знает. Его сердце может остановиться... в любую
минуту, но никто, конечно, не сможет точно сказать, когда именно.
Он замолчал, затем медленно произнёс:
— Из его слов я понял, что он беспокоится о завершении
какого-то.., как он говорит.., начатого им дела. Вы, наверное, знаете, что он
имеет в виду?
— Да, знаю.
Фрэнклин бросил на меня заинтересованный взгляд.
— Он хочет быть уверенным в его завершении.
— Понимаю.
Мне было интересно, имеет ли Фрэнклин хоть какое-нибудь
представление о том, что это за дело?
— Надеюсь, — медленно произнёс Фрэнклин. — Пуаро сможет его
завершить. Из его слов я понял, что это имеет для него особое значение.
Фрэнклин замолчал и после короткой паузы добавил:
— У него необыкновенный склад ума.
— Можно ли ему чем-нибудь помочь? — с надеждой спросил я.
— Абсолютно ничем. У него есть специальные ампулы
амилнитрита на случай, если он почувствует приближение приступа.
Затем Фрэнклин произнёс довольно странные слова:
— Он высоко ценит человеческую жизнь, да?
— Да.., думаю, что да.
Как часто я слышал от Пуаро: «Не одобряю убийства». Эта
фраза, часто произносившаяся им с некоторым самолюбованием, всегда щекотала моё
воображение.
Фрэнклин продолжал:
— А я вот нет! И в этом наше отличие друг от друга. Я с
интересом посмотрел на него.
— Да, это так, — улыбнулся доктор. — Поскольку смерть всё
равно наступит, какая разница, когда это произойдёт — рано или поздно? Это не
имеет никакого значения.
— Что же тогда побудило вас стать врачом? — воскликнул я с
некоторым раздражением.
— Врачевание, мой дорогой друг, это не способ увернуться от
неизбежного конца. Это значительно больше — это поиски улучшения образа жизни.
Если умирает здоровый человек, не стоит особенно огорчаться. Если же умирает
глупец, кретин, это даже хорошо. Если же путём лечения его щитовидной железы,
вы превратите этого кретина в нормального здорового человека — это, по-моему,
ещё лучше.
Я взглянул на него с ещё большим интересом. Я понял, что
даже если бы заболел простой простудой, ни за что на свете не позвал бы доктора
Фрэнклина. Однако следует отдать должное его честности и горячности. Он сильно
изменился после смерти жены — не выказывал никаких признаков печали, напротив,
стал менее рассеянным, более живым, полным энергии и огня.
— Вы ведь не похожи с Джудит друг на друга, а? — резко
прервал он мои размышления.
— Думаю, что да.
— Она похожа на свою мать?
— Пожалуй, нет, — сказал я после некоторого молчания. — Моя
жена была весёлым, жизнерадостным человеком. Она ничего не воспринимала
серьёзно, хотела, чтобы и я так же легко относился к жизни, но, боюсь, она
этого не достигла.
Фрэнклин едва улыбнулся.
— У вас довольно тяжелый характер, не правда ли? По крайней
мере, так утверждает Джудит. Да и она сама слишком серьёзна. Видимо, из-за
работы. Это моя вина.
Он вновь погрузился в размышления.
— Вы, наверное, занимаетесь очень интересным делом? — задал
я ему избитый вопрос.
— Что?
— Я говорю, ваша работа, должно быть, очень интересная.
— Она может заинтересовать только немногих, для большинства
— она ужасно монотонна. Как бы то ни было, — Фрэнклин резко откинул голову
назад, расправил плечи и вновь стал властным и сильным мужчиной, — у меня
сейчас есть шанс! Слава богу, я могу говорить во весь голос! Мне сегодня
сообщили из министерства, что место, которое мне предлагали, до сих пор ещё
вакантно, и я могу занять его. Я отправлюсь в дорогу через десять дней.
— В Африку?
— Да, и это просто великолепно!
— Так скоро! — я был слегка шокирован. Фрэнклин уставился на
меня.
— Что вы имеете в виду — скоро! А…, — лицо его прояснилось.
— Вы хотите сказать, что после смерти Барбары… А почему бы и нет? Зачем
притворяться — её смерть явилась для меня огромным облегчением.
Его, казалось, забавляло выражение моего лица.
— У меня, боюсь, нет времени для соблюдения обычных
условностей. Я влюбился в Барбару, когда она была ещё девочкой, женился, но
через год её разлюбил. Думаю, её любовь ко мне длилась не дольше. Барбара,
конечно, во мне быстро разочаровалась. Она думала, что сможет повлиять на меня,
но её надежды не оправдались. Я — жестокий, упрямый эгоист и всегда делаю то,
что считаю нужным.
— Вы же, однако, отказались по её просьбе от работы в
Африке? — напомнил я ему.
— Да, но только из чисто финансовых соображений.
Мне нужно было содержать Барбару. Если бы я уехал, она бы
осталась без средств к существованию. Ну, а сейчас, — он улыбнулся совершенно
открытой мальчишеской улыбкой, — всё обернулось для меня как нельзя лучше.
