— Каким же методом вы думаете здесь воспользоваться?
— Возможно, всеми тремя. Первый — самый трудный.
— Почему? Мне показалось, наоборот.
— Да, если знаешь предполагаемую жертву. Но неужели вы не
понимаете, Гастингс, что мне не известно, кто жертва.
— Что? — воскликнул я, даже не подумав, но затем трудности
положения стали сами собой раскрываться передо мной. Должно быть, между серией
этих преступлений была какая-то связующая нить, но какая — нам не было
известно. Отсутствовал сам мотив преступления, а не зная его, нельзя было
сказать, кто находится под угрозой.
Пуаро кивнул головой, так как, вероятно, по моему лицу
увидел, что я понял всю сложность ситуации.
— Как видите, это не так-то просто.
— Да, — сказал я, — вижу. Вы так и не смогли найти связи
между этими случаями?
— Нет, — Пуаро отрицательно покачал головой.
Я вновь задумался. Обычно, при расследовании преступлений,
мы имели дело с более примитивными мотивами, но здесь было нечто более сложное.
— Послушайте, — спросил я, — может быть, причина — деньги,
как это было, например, в деле Эвелин Карлисл?
— Нет. Можете быть в этом совершенно уверены, мой дорогой
Гастингс. Именно об этом я подумал прежде всего.
Да, действительно, Пуаро всегда был щепетилен относительно
денег.
Я вновь погрузился в размышления. Может быть, чья-нибудь
месть? Это больше соответствовало фактам, но даже в этом случае, казалось,
отсутствовала какая — либо связь. Я вспомнил рассказ, в котором описывалась
целая серия якобы бессмысленных убийств, а смысл заключался в том, что жертвами
были присяжные заседатели. Убийства же совершались человеком, которого они
раньше осудили. Мне пришло в голову, что нечто подобное может быть и в данном
случае. Стыдно сейчас признаться, но я утаил эту мысль от Пуаро. Уж очень мне
хотелось прийти к своему другу с фактами, подтверждающими её.
Вместо этого я спросил его:
— Ну, а теперь скажите мне, Пуаро, кто он — этот Икс?
Несмотря на мои настойчивые требования, Пуаро решительно
отказался назвать его имя.
— Нет, мой друг, этого я не сделаю.
— Ерунда. Почему бы и нет?
Глаза Пуаро заблестели.
— Потому, mon ami, что вы всё тот же прежний Гастингс. У
вас, как и раньше, все написано на лице. Видите ли, мне не хочется, чтобы вы с
открытым ртом уставились на Икса, а на лице вашем было бы написано: «Вот я
смотрю на убийцу».
— Можете быть уверены, в случае необходимости я смогу
притвориться.
— Притвориться ещё хуже. Нет, нет, mon ami, и вы и я, мы оба
должны быть в тени. Когда же придёт время нанести удар, мы это сделаем.
— Ну и упрямы же вы, — заметил я. — У меня огромное желание…
Я не закончил, так как раздался стук в дверь. Пуаро крикнул
«Войдите!». Вошла моя дочь Джудит.
Мне бы очень хотелось в нескольких словах описать Джудит, но
я всегда был слаб по части описания внешности.
Джудит — высокая девушка с гордо поднятой головой, прямыми
тёмными бровями и прекрасными, несколько строгими чертами лица. Это задумчивая,
слегка насмешливая натура, над которой, по-моему, всегда висела некая тень
трагедии.
Джудит не подошла ко мне и не поцеловала меня: это не в её
духе. Она только улыбнулась и произнесла: «Привет, отец».
Улыбка её была робкой и несколько смущённой, но, несмотря на
её сдержанность, я понял, что она рада видеть меня.
— Ну вот, я и приехал, — сказал я, чувствуя себя необычайно
глупо (это часто бывало со мной в беседах с представителями младшего
поколения).
— И правильно сделал, дорогой, — заметила Джудит.
— Я ему уже рассказал о здешней кухне, — вставил Пуаро.
— А разве она плоха? — спросила Джудит.
— Не спрашивайте, дочка. Или вы ни о чём не думаете, кроме
пробирок и микроскопов? У вас на среднем пальце голубое метиловое пятно. Плохо
будет вашему мужу, если вы не будете беспокоиться о его желудке.
— У меня пока ещё нет мужа.
— Конечно, но будет, или для чего создал вас bon Dieu
[13]
?
— Думаю, для многих дел, — ответила Джудит.
— Ну, во-первых, для le manage
[14]
.
— Хорошо, — смеясь, сказала Джудит, — вы найдёте мне
хорошего мужа, а я буду очень внимательно следить за его питанием.
— Она ещё смеётся надо мной! — пробурчал Пуаро. — Ну,
ничего, когда-нибудь она поймёт, как мудры старики!
Снова раздался стук в дверь. Вошёл доктор Фрэнклин. Это был
высокий, несколько угловатый молодой человек лет тридцати пяти с решительными
чертами лица, рыжеватыми волосами и ярко — голубыми глазами. Это был самый
нескладный мужчина, которого мне когда — либо приходилось видеть. Он всё делал
с каким-то отсутствующим выражением лица.
Он задел экран у стула Пуаро и, полуобернувшись в сторону
экрана, автоматически прошептал: «Прошу прощения».
Мне очень хотелось рассмеяться, но Джудит была по-прежнему
серьёзной. Мне кажется, она привыкла к подобным вещам.
— Мой отец, — сказала она. — Помните, я вам о нём говорила?
Доктор Фрэнклин вздрогнул, сильно смутился, прищурилcя и
уставился на меня, затем протянул руку и застенчиво произнёс:
— Конечно, конечно. Как поживаете? Я слышал о вашем приезде.
Фрэнклин повернулся к Джудит.
— Будем делать перерыв? Если нет, можно пойти поработать
немного после обеда. Если мы ещё сделаем несколько таких срезов…
— Нет, нет, — ответила Джудит. — Я хочу поговорить с отцом.
— Да, да. Конечно.
Он вдруг неожиданно улыбнулся какой-то извиняющейся
мальчишеской улыбкой.
— Жаль. Я так увлёкся этим делом. Это, конечно,
непростительно с моей стороны, так как делает меня таким эгоистом. Пожалуйста,
простите меня.
Часы пробили час дня. Фрэнклин быстро на них взглянул.
— О, боже! Неужели так поздно! У меня будут неприятности,
ведь я обещал Барбаре почитать перед обедом.
