Присутствующие в купе люди замолчали, невольно с опаской поглядывая друг на друга.
— И именно этот человек пытался отравить меня сегодня, — продолжал говорить Сергей, — когда понял, что я опасен для него. Сейчас я скажу вам то, что мне советовал в такой ситуации делать один очень мудрый и знающий человек: с этой минуты и до прибытия поезда на петербургский перрон не доверяйте никому. Любой из нас может оказаться предателем. Вы должны постоянно помнить об этом. И еще… Теперь нам надо большую часть времени держаться всем вместе, на виду друг у друга. Ведь злоумышленнику легче расправиться с нами поодиночке.
— Как вы смеете подозревать Варвару Дмитриевну, меня и господина Ретондова! — возмущенно набросился на Сергея доктор. Ему было неприятно, что какой-то мальчишка, который почти всю дорогу держался незаметно, вдруг по-самозвански присвоил себе прежде принадлежавшие ему полномочия судьи и сыщика. — Мы все тут уважаемые люди. Я намного старше вас и имею чин, до которого вам еще служить и служить. А вот вы кто такой?! Это еще надо проверить, как вы пробрались в этот вагон. Лично у меня ваша персона вызывает наибольшие подозрения.
Возмущенный порыв пожилого чиновника неожиданно прервал промышленник.
— Послушайте, доктор, — спокойно сказал Ретондов, — я тут подумал… Одним словом, у вас ведь наверняка имеется с собой морфий, я видел, у вас в чемоданчике полно всяких склянок.
Доктор осекся на полуслове, явно неприятно пораженный какой-то мыслью.
— Неужели… об этом я не подумал, — пробормотал он себе под нос, но тут же взял себя в руки. Равнодушно пожав плечами, ответил: — Зачем мне морфий. Я же не практикующий врач и не фельдшер на полевом перевязочном пункте.
— Тогда, может, вы соблаговолите для общего спокойствия показать нам содержимое вашего саквояжа, — предложил фабрикант.
Но доктор с оскорбленным видом отказался:
— Полагаю, что вам должно быть довольно моего слова. Вы уже не впервые выдвигаете против меня оскорбительные гипотезы. Учтите, я смогу найти на вас управу, когда мы приедем в Петербург.
Между доктором и промышленником завязалась словесная перепалка. И Князевой снова пришлось брать на себя роль миротворицы. Ей даже удалось уговорить рассерженных друг на друга мужчин пожать руки. Тем не менее доктор всем своим видом демонстрировал, что оскорблен до глубины души.
Остаток вечера все провели в генеральском купе, соблюдая соглашение держаться на виду друг у друга. Только в половине второго ночи мужчины покинули купе Князевой. Как только они вышли, певица заперла дверь изнутри.
Буркнув пожелания доброй ночи, доктор тоже сразу уединился в курьерском купе. Снова щелкнула дверная задвижка.
Фабрикант как-то странно посмотрел на Сергея.
— Пожалуй, я тоже сегодня буду ночевать в собственной компании, благо свободных номеров в этом проклятом отеле теперь предостаточно.
— Боитесь, что я придушу вас, спящего, подушкой? — с насмешкой поинтересовался Сергей.
Несколько секунд мужчины изучающе смотрели друг другу в самые зрачки, словно пытаясь разглядеть потаенные мысли собеседника, скрывающиеся за ними.
— А кто вас знает, — не отводя пытливых глаз, оскалил крепкие зубы в злой усмешке фабрикант, — сами же говорили: любой может оказаться врагом. Почему я должен доверять вам больше, чем доктору? С другой стороны, если вы действительно тот, за кого себя выдаете, тогда я представляю для вас угрозу. Так что в наших общих интересах разойтись по отдельным конурам и держать до утра заряженный пистолет под подушкой. И учтите: если вы постучите ко мне среди ночи, я вам не открою.
— Спасибо за откровенность.
— Всегда пожалуйста, любезный дон. — Фабрикант изобразил шутливый реверанс и исчез за дверью ближайшего купе.
Прежде чем отправиться в свое купе, Сергей зашел в купе, в котором лежала Сонечка. Ее лицо было удивительно спокойным, из-за игры светотеней казалось, что она спит и даже слегка улыбается во сне. Сергей долго не мог оторвать взгляд от ее лица.
— Прости, что оскорбил тебя подозрением, — прошептал он. — Обещаю, я найду мразь, которая тебя убила, и добьюсь, чтобы ее настигло справедливое возмездие.
В половине третьего Сергей проснулся от сильной жажды. Взяв чашку, он вышел из купе, чтобы налить воды из большого чана, находящегося возле купе проводника. По пути ему почудились чьи-то голоса. Послышался приглушенный женский смех. Голоса доносились со стороны салона. Стараясь не производить ни малейшего шума, Сапогов подошел ближе и стал слушать. Один голос принадлежал Князевой, второй фабриканту.
— Вы, Савва Игнатьевич, оказывается, страшный человек, — игриво заявила Ретондову певица.
— Но вам-то меня бояться нечего, — ответил он.
— Как знать! Сдается мне, наедине с таким мужчиной ни одна женщина не может чувствовать себя в полной безопасности.
— Вы ошибаетесь, Варвара Дмитриевна, как раз в такой ситуации женщина нуждается в том, чтобы поблизости с ней находился настоящий сильный мужчина, способный защитить ее. Я имею в виду не только гипотетического шпиона. Этот наш добровольный «Пинкертон», чего доброго, и вас может в чем-нибудь обвинить. Сами видели: для него неприкасаемых нет. Но если вы окажете мне честь назначить меня своим личным телохранителем, то я вас никому в обиду не дам. Всем рога пообломаю и шеи сверну! Не верите? Пощупайте мускулы.
В ответ на это предложение послышался кокетливый женский смех. Затем там возникла какая-то возбужденная возня с шелестом юбок. Князева громким шепотом стала уговаривать чересчур рьяного кавалера поумерить свой пыл, однако тот не собирался этого делать. Раздался треск рвущейся ткани и следом начала ритмично поскрипывать диванная обивка.
Сергей не мог поверить, что эту богоподобную женщину, которую он, как и многие, считал неуязвимой для грязных мыслей, можно вот так запросто и пошло соблазнить, словно обыкновенную домашнюю прислугу. Еще ему стало неловко, что он подслушивал столь интимную сцену, и Сапогов поспешил в свое купе.
Однако спал в эту ночь Сергей беспокойно. Гнетущее чувство тревоги не позволяло ему полностью расслабиться. Примерно через два часа Сапогов вновь проснулся и вышел в коридор. Дверь в купе фабриканта была слегка приоткрыта. Оттуда лился мягкий свет ночной лампы. Сергей осторожно заглянул за приоткрытую дверь, помня о заряженном пистолете, который промышленник обещал держать под подушкой. Ретондов прямо в одежде навзничь раскинулся на диване. Закинутая назад и немного повернутая набок голова фабриканта лежала на самом краю подушки, почти спадая с нее, его правая рука и нога свисали на пол. Положение тела очень напоминало позу убитого. Из-за громкого перестука колес Сергей не слышал дыхания Ретондова. Он уже собрался проверить, жив ли миллионер, как вдруг заметил крохотную красную точку на его шее. Она напоминала укус комара. Но так же мог выглядеть и след от укола медицинской иглы. И тут Сергей увидел саквояж, в котором Ретондов носил доверенные ему, секретные документы. Чемоданчик был раскрыт, и внутри него было пусто.
