Мистер Бересфорд отложил «Дейли мейл»
[27]
и принялся
рукоплескать с таким энтузиазмом, что партнерша любезно попросила его не валять
дурака.
– Черт побери, Томми! Мы же должны что-то делать, раз нам
платят деньги!
– Да, боюсь даже наше милое правительство не пожелает вечно
содержать нас в «Ритце» в роскоши и безделье.
– Ты меня слушаешь? Поэтому мы должны взяться за работу.
– Вот и берись, – ответил Томми, возвращаясь к «Дейли мейл».
– Я тебе не препятствую.
– Понимаешь, – продолжала Таппенс, – я долго думала…
Ее перебили новым взрывом аплодисментов.
– Ну, хватит, Томми. Тебе тоже не помешало бы напрячь
извилины.
– А что скажет мой профсоюз, Таппенс? Он строго-настрого
запрещает мне приступать к работе до одиннадцати.
– Томми, ты хочешь, чтобы я в тебя чем-нибудь запустила? Мы
должны немедленно составить план кампании.
– Вы только ее послушайте!
– Ну, так начнем!
В конце концов Томми пришлось отложить газету.
– В тебе, Таппенс, есть что-то от непосредственности гениев.
Не томи, выкладывай. Я слушаю.
– В первую очередь, – начала Таппенс, – посмотрим, какие
данные есть в нашем распоряжении.
– Никаких, – весело отозвался Томми.
– Неправда! – Таппенс энергично погрозила ему пальцем. –
Кое-что у нас есть!
– Это что же?
– Во-первых, мы знаем одного из членов шайки в лицо.
– Виттингтона?
– Вот именно. Я его ни с кем не спутаю.
– Хм-м, – с сомнением отозвался Томми, – тоже мне данные.
Где его искать, тебе не известно, а надеяться на случайную встречу глупо:
тысяча шансов против одного.
– Ну, не знаю, – задумчиво ответила Таппенс. – Я часто
замечала, что совпадения, стоит им только начаться, следуют одно за другим, тут
действует, вероятно, какой-то еще не открытый закон природы. Но ты прав:
полагаться на случай нельзя. Тем не менее в Лондоне есть места, где человек
рано или поздно просто не может не появиться. Пикадилли-Серкус, например. Я
буду дежурить там каждый день, буду продавать флажки с лотка.
– Без обеда и без ужина? – осведомился практичный Томми.
– Чисто мужской вопрос! Как будто нет ничего важнее еды.
– Это ты сейчас так рассуждаешь, умяв прямо-таки чудовищный
завтрак. У тебя, Таппенс, такой здоровый аппетит, что к пяти часам ты примешься
за флажки, булавки и что тебе там еще подвернется под руку. Но, если серьезно,
мне эта твоя идея не нравится. Ведь Виттингтон мог вообще уехать из Лондона.
– Верно. Зато у нас есть еще одна зацепка, и, по-моему,
более надежная.
– Ну-ну?
– В сущности, тоже немного. Женское имя «Рита». Его упомянул
Виттингтон.
– И ты собираешься дать третье объявление: «Требуется мошенница,
откликающаяся на кличку Рита»?
Вовсе нет. Просто я рассуждаю логически. За этим офицером,
за Денверсом, на «Лузитании» вели слежку? И наверняка это была женщина, а не
мужчина.
– Это, интересно, почему?
– Я абсолютно убеждена, что это была женщина, и красивая
женщина, – холодно ответила Таппенс.
– Ладно, подобные вопросы я предоставляю тебе решать самой,
– мягко произнес мистер Бересфорд.
– Далее, эта женщина, кто бы она ни была, несомненно,
спаслась.
– Это почему же?
– Если бы она не спаслась, откуда бы они знали, что договор
попал к Джейн Финн?
– Справедливо. Продолжай, дорогой Шерлок Холмс!
– И можно предположить – только предположить, – что эта
женщина и есть Рита.
– Ну и?
– Будем разыскивать всех, кто спасся с «Лузитании», пока не
выйдем на нее.
– В таком случае, нам надо раздобыть список спасшихся.
– Я его уже раздобыла. Я уже написала мистеру Картеру,
перечислила все, что мне не мешало бы знать. Сегодня утром пришел от него
ответ, там имеются и фамилии всех спасшихся. Скажешь, милочка Таппенс не
умница?
– Высшая отметка за прилежание, низшая – за скромность.
Короче, Рита в этом списке имеется?
– Вот этого я и не знаю, – призналась Таппенс.
– Не знаешь?
– Ну, да. Вот, смотри сам! – Они вместе склонились над
списком. – Видишь, имен почти нет. Просто «мисс» или «миссис» и фамилия.
Томми кивнул.
– Это усложняет дело, – пробормотал он.
Таппенс передернула плечами в обычной своей манере
«отряхивающегося терьера».
– Просто надо действовать – только и всего. Начнем с Лондона
и его окрестностей. Выпиши адреса всех женщин, живущих здесь или в пригородах,
пока я надену шляпу.
Через пять минут молодые люди вышли на Пикадилли, и
несколько секунд спустя такси уже везло их в «Лавры» (Глендоуэр-роуд, 7),
резиденцию миссис Эдгар Кифф, чья фамилия была первой из семи, занесенных в
записную книжку Томми.
«Лавры» оказались ветхим особнячком, отделенном от улицы
десятком чахлых кустов, неубедительно создававших иллюзию палисадника. Томми
заплатил шоферу и следом за Таппенс направился к двери. Она уже подняла руку,
чтобы позвонить, но он схватил ее за локоть.
– А что ты скажешь?
– Что скажу? Ну, скажу… Господи, не знаю! Как глупо.
– Так я и думал, – ехидно заметил Томми. – Чисто по-женски.
Все с бухты-барахты. А теперь посторонись и посмотри, как просто выходят из
положения презренные мужчины.
Он позвонил, и Таппенс на всякий случай попятилась. Дверь
открыла неряшливая служанка с чумазой физиономией и глазами, смотревшими в
разные стороны.
Томми уже извлек из кармана записную книжку и карандаш.
– Доброе утро, – сказал он бодро. – Из муниципалитета
Хемпстеда. Проверка списков избирателей. Здесь ведь проживает миссис Эдгар
Кифф?
– Ага, – сказала служанка.
– Имя? – спросил Томми, держа карандаш наготове.
