Нет, не остановили. Он перевел дух. Судя по выбранному ими
маршруту, они хотели кратчайшим путем добраться до Оксфорд-стрит
[32]
. Когда они
вышли на нее и повернули на восток, Томми слегка ускорил шаги. В толпе прохожих
он вряд ли привлечет их внимание. А было бы недурно подслушать их разговор.
Нагнать-то их он нагнал, но его ждало разочарование: говорили они тихо, и
уличный шум начисто заглушал их голоса.
Перед станцией метро «Бонд-стрит» они перешли через дорогу
(Томми – за ними) и вошли в «Лайонс». Там они поднялись на второй этаж и
расположились у окна. В этот час зал был полупустым, и Томми из опасения быть
узнанным сел за соседний свободный столик, за спиной Виттингтона. При этом он
мог прекрасно разглядеть спутника Виттингтона – блондина с неприятным
слабовольным лицом. Русский либо поляк, решил Томми. На вид ему было лет
пятьдесят, он сутулился, а его маленькие глазки, когда он говорил, шныряли по сторонам.
После недавнего бифштекса Томми удовлетворился гренками с
сыром и чашкой кофе. Виттингтон заказал для себя и своего спутника полный обед,
а когда официантка отошла, придвинулся поближе к столику и понизил голос.
Собеседник отвечал ему полушепотом, и, как Томми ни напрягался, ему удавалось
расслышать лишь отдельные слова. Похоже, Виттингтон давал блондину какие-то
инструкции, а тот иногда возражал ему. Виттингтон называл его Борисом.
Томми несколько раз услышал слово «Ирландия», потом –
«пропаганда», однако имя Джейн Финн не было упомянуто ни разу. Неожиданно шум в
зале поулегся, и он расслышал несколько фраз подряд. Говорил Виттингтон:
– Но вы не знаете Флосси! Она просто чудо. Ни дать ни взять,
матушка архиепископа. Умеет взять нужный тон, а это главное.
Ответа Бориса Томми не расслышал, но Виттингтон добавил
что-то вроде:
– Ну, конечно, только в крайнем случае…
После этого Томми опять потерял нить разговора, однако
немного погодя то ли те двое повысили голос, то ли уши Томми приспособились к
их шепоту, он снова начал разбирать, о чем они говорят. И два слова,
произнесенные Борисом, подействовали на него, как удар электрического тока:
«мистер Браун».
Виттингтон вроде что-то возразил, но блондин рассмеялся:
– Почему бы и нет, друг мой. Весьма респектабельная фамилия
и такая распространенная! Не по этой ли причине он ее и выбрал? Мне бы очень
хотелось встретиться с ним… с мистером Брауном!
Посуровевшим голосом Виттингтон ответил:
– Как знать? Возможно, вы с ним уже встречались.
– Ну да! – воскликнул Борис. – Детские сказочки, басни для
полиции. Знаете, какой я иногда задаю себе вопрос? Не выдумка ли это местных
патриотов? Средство, чтобы нас запугивать? А если так оно и есть?
– А если не так?
– Хотелось бы знать… правда ли, что он с нами, среди нас, но
знают его лишь немногие избранные? В таком случае он хорошо умеет хранить свою
тайну. И идея удачная, несомненно! Мы никогда ни в чем не можем быть уверены.
Мы смотрим друг на друга: один из нас мистер Браун. Но кто? Он отдает приказ –
но он же его и выполняет. Он среди нас, он один из нас, и никто не знает, кто
он…
Русский замолчал, заставив себя вернуться к
действительности, и взглянул на часы.
– Да, – сказал Виттингтон, – нам пора.
Он подозвал официантку и попросил счет. Томми последовал его
примеру и через минуту уже спускался по лестнице.
Выйдя на улицу, Виттингтон подозвал такси и велел шоферу
ехать на вокзал Ватерлоо
[33]
.
Такси здесь было хоть отбавляй, и в следующую секунду еще
одно затормозило рядом с Томми.
– Следуйте вон за тем такси, – сказал молодой человек, – не
выпускайте его из виду.
Пожилой шофер не проявил к его словам ни малейшего интереса,
только что-то буркнул в ответ и опустил флажок. Все шло как по маслу, и такси
Томми остановилось у входа на вокзал прямо за такси Виттингтона. И в кассу
Томми встал прямо за Виттингтоном. Тот взял билет первого класса до
Борнемута
[34]
. Томми сделал то же. Выйдя из кассы, он услышал, как, взглянув на
вокзальные часы, Борис произнес:
– Еще рано, у вас в запасе целых полчаса.
Томми задумался. Ясно, что Виттингтон поедет один, а Борис
останется в Лондоне. Иными словами, он должен выбрать, за кем следить дальше.
Не может же он раздвоиться… Хотя… Он тоже взглянул на часы, а затем на табло.
Борнемутский поезд отходил в 15.30. Стрелки часов показывали десять минут
четвертого. Виттингтон с Борисом прохаживались у газетного киоска. С опаской на
них поглядев, Томми юркнул в ближайшую телефонную будку. Он не стал тратить
время на поиски Таппенс – скорее всего, она не успела вернуться. Однако у него
был в запасе еще один союзник. Он позвонил в «Ритц» и попросил соединить его с
Джулиусом Херсхейммером. В трубке щелкнуло, зажужжало. А если американца не
окажется в номере? Раздался еще один щелчок, и знакомый голос произнес: «Алло!»
– Херсхейммер, это вы? Говорит Бересфорд. Я на вокзале
Ватерлоо. Выслеживаю Виттингтона и еще одного. Времени объяснять нет.
Виттингтон уезжает в Борнемут, поезд пятнадцать тридцать. Вы успеете?
– Само собой!
В трубке зазвучал сигнал отбоя. Томми повесил ее со вздохом
облегчения. Расторопность американца он успел оценить, и нутром чувствовал, что
Джулиус не опоздает.
Виттингтон и Борис все еще прогуливались возле киоска. Если
Борис решил проводить своего приятеля, то все в порядке. Тут Томми задумчиво
сунул руку в карман. Хотя ему и была обещана carte blanche
[35]
, он еще не
приобрел привычки носить с собой значительные суммы. После того, как он взял
билет первого класса до Борнемута, у него осталось лишь несколько шиллингов.
Ладно, авось Джулиус явится с туго набитым бумажником.
А большая стрелка все ползла и ползла по циферблату: 15.15,
15.20, 15.25, 15.27… Неужели не успеет? 15.29…
Двери купе захлопывались
[36]
. На Томми накатила холодная
волна отчаяния, и в этот момент на его плечо легла тяжелая ладонь.
– Вот и я, дружище! Ваши дорожные правила – это черт знает
что! Ну-ка, где эти бандиты?
