Мы благополучненько прибыли в Борнемут. Виттингтон взял
такси и назвал отель. Я тоже взял такси и подъехал к отелю сразу за ним. Он
снял номер, и я снял номер. Пока все шло гладко. Ему и в голову не приходило,
что за ним следят. Ну, он уселся в вестибюле, читал газеты, глазел по сторонам,
пока не подошло время обеда. Обедал он тоже не торопясь, и я уж начал думать,
что зря сюда притащился, что он просто приехал отдохнуть. Но тут я сообразил,
что к обеду он не переоделся, хотя отель этот из самых шикарных. Стало быть,
после обеда он собирался заняться делом.
Ну, и действительно: часов около девяти
[43]
он взял такси и
покатил через весь город – красивый, между прочим, городок! Я, пожалуй, свожу
туда Джейн, когда отыщу ее. Уже на самой окраине он заплатил шоферу и пошел
через сосновый лес над обрывом. Естественно, я от него не отставал. Брели мы с
ним эдак с полчаса. Сначала мимо разных вилл, но потом виллы стали попадаться
все реже и, наконец, добрались вроде бы до последней. Большой, надо сказать,
домище, и вокруг сосны.
Вечер выдался темный, хоть глаз выколи. Я слышал, как он
шлепает впереди по дорожке, ведущей к дому, но самого его уже не видел. Шел я
очень осторожно, чтобы он не догадался, что его выследили. Тут дорожка
повернула, и уже возле самого дома я успел увидеть, как он позвонил и ему
открыли. А я остался где стоял. Тут пошел дождь, и скоро я промок до костей. Да
еще холодно было, просто жуть.
Виттингтон все не выходил, и я решил побродить вокруг,
оглядеться.
Нижние ставни были плотно закрыты, но на втором этаже –
вилла двухэтажная – я увидел освещенное окно. Причем с незадернутыми шторами.
А как раз напротив окна, шагах в двадцати, росло дерево. Ну,
я и решил, что надо бы на него забраться. Посмотреть, что там в этой комнате.
Конечно, я и не надеялся увидеть Виттингтона. Уж скорее, подумалось тогда мне,
он внизу – в одной из парадных комнат.
Только мне жуть как обрыдло без толку торчать под дождем.
Вот я и полез на это самое дерево.
Намучился я порядком. Ствол и сучья от дождя скользкие, того
гляди, сорвешься. Но потихонечку-полегонечку дополз до уровня окна.
И что вы думаете! Окно оказалось немного правее ствола, так
что в комнату заглянуть я никак не мог и видел только край занавески да
примерно ярд
[44]
стены, оклеенной обоями. Ну, думаю, какого черта мне тут
торчать, и уже собрался спуститься вниз, как вдруг вижу – на этот самый кусочек
стены упала тень. Тень Виттингтона, чтоб мне пусто было! Тут уж меня охватил
азарт. Ну, думаю, будь что будет, а я в эту комнату загляну! Оставалось только
придумать как. В сторону окна отходил толстый сук. Если бы добраться до его
середины, я наверняка смог бы заглянуть в это самое окно. Я все прикидывал,
выдержит ли он мой вес. В конце концов решил проверить это на опыте и пополз к
середине. Медленно-медленно. Проклятый сук потрескивал и раскачивался. Я
старался не думать о том, сколько метров мне придется пролететь до земли. В
общем дополз до нужного места.
Комната оказалась небольшая, обставленная, что называется,
по-спартански – посередине стол с лампой, а за столом лицом ко мне Виттингтон,
сидит и разговаривает с женщиной, одетой в форму медицинской сестры. Она сидела
ко мне спиной, и ее лица я не видел. Окно было закрыто, и я не слышал ни звука,
но вроде бы говорил один Виттингтон, а она его только слушала. Иногда кивала,
иногда покачивала головой, словно отвечая на вопрос. Он вроде бы на чем-то
настаивал: раза два стукнул кулаком по столу. Дождь тем временем перестал, и
небо сразу прояснилось, так часто бывает.
Ну, он вроде бы выговорился и встал. Она тоже. Он взглянул
на окно и что-то спросил – про дождь, наверное. Во всяком случае, она подошла к
окну и выглянула наружу, а тут, как назло, из-за тучи выплыла луна. Я
перепугался – луна была яркая и хорошо освещала дерево – и попытался отползти
назад. Но подлый сук не выдержал, затрещал и рухнул вниз – вместе с Джулиусом
П. Херсхейммером.
– Джулиус! – выдохнула Таппенс. – Потрясающе! А дальше?
– Мне еще повезло: я приземлился на мягкую клумбу, однако на
время дух у меня отшибло. Очнулся – и вижу, что лежу в кровати, с одной стороны
стоит сестра (не та, что была с Виттингтоном, а другая), напротив –
чернобородый человечек в золотых очках; сразу видно, что врач. Увидев, что я
смотрю на него, он потер ладони и, подняв брови, сказал: «А, так наш юный друг
пришел в себя? Превосходно, превосходно!»
Ну, я не растерялся и говорю: «Что случилось?» А потом: «Где
я?» Хотя прекрасно знал где, потому что мозг у меня работал на всю железку. «Я
думаю, пока больше ничего не нужно, сестра», – говорит чернобородый. Она
выходит деловитой такой, дисциплинированной походочкой, но у дверей все-таки
исподтишка на меня взглянула – я ее явно заинтриговал.
Этот ее взгляд навел меня на одну идейку. «Вот что, доктор…»
– говорю я и пытаюсь сесть на кровати, но тут мне правую лодыжку буквально
ожгло огнем. «Небольшое растяжение, – объясняет доктор. – Ничего опасного. Дня
через два уже будете ходить».
– Я заметила, что вы прихрамываете, – сказала Таппенс.
Джулиус кивнул и продолжал:
– «Что, собственно, случилось?» – спрашиваю я опять. Он сухо
ответил: «Вы свалились с моего грушевого дерева – прихватив с собой, между
прочим, не худшую его ветку – на мою только что вскопанную клумбу».
Этот врач мне понравился. У него было чувство юмора, и я
решил, что он-то, во всяком случае, честный человек. «Понятно, доктор, –
говорю. – За дерево очень извиняюсь. Ну и новые цветочные луковицы за мной. Но
вы, наверное, хотите узнать, что я делал у вас в саду?» «Да, мне кажется, что
некоторые объяснения были бы не лишними», – отвечает он.
«Ну, начну с того, что к серебряным ложкам я не подбирался».
Он улыбнулся. «Не скрою, в первый момент я подумал именно
это. Но только в первый момент. Да, кстати, вы ведь американец?» Я назвался и
спросил, кто он.
«Я доктор Холл, а это, как вам, без сомнения, известно, моя
частная клиника».
Мне это, без сомнения, не было известно, но возражать я не
стал и был очень ему благодарен за полезные сведения. Он мне понравился, я
чувствовал, что он честный человек, но посвящать его в наши дела не собирался,
да он мне, скорее всего и не поверил бы.
Тут я мигом придумал, что мне плести дальше. «Понимаете,
доктор, – задушевно так начал я, – дурака я свалял препорядочного. Но,
поверьте, я совсем не собирался изображать из себя Билла Сайкса
[45]
». Тут я
начал сочинять что-то про девушку. Дескать, суровый опекун, в результате
нервный срыв, а под конец залепил, что я случайно узнал ее среди пациенток
клиники, чем и объясняется мой ночной визит.
