– А тебе неохота?
– Конечно, неохота! К чему сентиментальничать. Папа –
прелесть, и я его очень люблю, но ты и вообразить не можешь, какой я для него
крест! Этот ярый викторианец
[10]
убежден, что короткие юбки и курение
неприличны и безнравственны. Я для него хуже занозы, сам понимаешь. Когда война
забрала меня, он вздохнул с облегчением. Видишь ли, нас у него семеро. Просто
кошмар! С утра до вечера домашнее хозяйство, да еще заседания в клубе матерей!
Я всегда была кукушонком. Так не хочется возвращаться. Но, Томми, что мне еще
остается?
Томми грустно покачал головой. Наступившее молчание снова
нарушила Таппенс:
– Деньги! Деньги! Деньги! С утра до ночи я думаю только о
деньгах. Наверное, я чересчур меркантильна, но что с собой поделаешь?
– Вот, и со мной так же, – согласно кивнул Томми.
– Я перебрала все мыслимые и немыслимые способы оказаться
при деньгах. Впрочем, их набралось только три, – продолжала Таппенс. – Получить
наследство, выскочить за миллионера и заработать. Первое отпадает. Богатых
дряхлых родственников у меня нет. Все мои престарелые бабушки и тетушки
доживают свой век в приютах для неимущих дам и девиц благородного
происхождения. Я всегда перевожу старушек через дорогу и подаю оброненные
свертки старичкам, в надежде, что они окажутся эксцентричными миллионершами или
миллионерами. Но ни один из них не пожелал узнать моего имени, многие даже и
«спасибо» не сказали.
Они помолчали.
– Естественно, самый верный шанс – это брак, – продолжала
Таппенс. – Я чуть не подростком подумывала выйти замуж за богатенького! А что?
Достойное решение для всякой разумной девицы. Ты же знаешь, что я не
сентиментальна. – Она помолчала. – Ну скажи, разве я сентиментальна? – в упор
спросила она.
– Конечно нет, – торопливо согласился Томми. – Никому и в
голову не придет заподозрить тебя в этом!
– Не слишком лестно! – возразила Таппенс. – Впрочем, ты, я
полагаю, просто неудачно выразился. Ну и вот: я готова, я стражду, но ни одного
миллионера на примете. Все мои знакомые молодые люди сидят на мели, как и я.
– Ну, а генерал? – осведомился Томми.
– По-моему, в мирное время он торгует велосипедами, –
пояснила Таппенс. – Вот так! Но ведь ты-то можешь жениться на богатой.
– У меня тоже никаких перспективных знакомств.
– Ну и что? Взял бы да познакомился. Ты ведь мужчина. Я же
не могу, подсторожив у «Ритца»
[11]
какого-нибудь типа в меховом пальто,
остановить его и брякнуть: «Послушайте, вы человек богатый. Мне бы хотелось с
вами познакомиться!»
– А мне ты советуешь подкатиться с такими словами к
соответственно одетой девице?
– Не говори глупостей! Ты же можешь наступить ей на ногу,
поднять ее носовой платок или еще что-нибудь в этом роде. Она поймет, что ты
хочешь с ней познакомиться, обрадуется и остальное возьмет на себя.
– Боюсь, ты переоцениваешь мое мужское обаяние, – вздохнул
Томми.
– Ну, а мой миллионер, скорее всего, бросится от меня как
ошпаренный! Нет, на брак по расчету надеяться нечего. Остается, стало быть,
«сделать» деньги!
– Но мы ведь попробовали и у нас ничего не получилось, –
напомнил Томми.
– Мы испробовали все общепринятые способы, верно? А если
попробовать что-нибудь неординарное? Томми, давай станем авантюристами!
– Идет! – весело ответил Томми. – С чего начнем?
– В том-то и загвоздка. Если бы мы могли себя чем-нибудь
зарекомендовать, то нас нанимали бы для совершения разных преступлений.
– Восхитительно! – заметил Томми. – И особенно в устах
дочери священника.
– Нравственная ответственность падет на работодателей, –
возразила Таппенс. – Согласись, есть все-таки разница: украсть бриллиантовое
колье для себя или для того, кто тебя нанял.
– Если тебя поймают, никакой разницы не будет!
– Возможно. Но только меня не поймают. Я жутко умная.
– Твоим главным грехом всегда была скромность, – вздохнул
Томми.
– Не ехидничай. Послушай, Томми. Может, правда попробуем?
Образуем деловое товарищество.
– Компания по краже бриллиантовых колье с ограниченной
ответственностью?
– Ну, колье это я так, для примера. Давай организуем… как
это в бухгалтерии называется?
– Не знаю. Я никогда не имел дел с бухгалтерией.
– В отличие от меня. Только я всегда путалась и заносила
убытки в графу прибыли, а прибыль в графу убытков, за что меня и уволили…
Вспомнила! Совместное предприятие!
[12]
Когда я встретила это название среди
занудных цифр, мне оно показалось ужасно романтичным. Есть в нем какой-то
елизаветинский привкус: напоминает о галеонах и дублонах!
[13]
Совместное
предприятие!
– «Молодые Авантюристы» с ограниченной ответственностью? Так
и назовем, а, Таппенс?
– Смейся, смейся, но, по-моему, в этом что-то есть.
– Ну и как ты собираешься находить потенциальных клиентов?
– Через объявления, – не задумываясь ответила Таппенс. – У
тебя не найдется листка бумаги и карандаш? Мужчины, по-моему, всегда их носят с
собой, ну, как мы – шпильки и пудреницы.
Томми протянул ей довольно потрепанную зеленую записную
книжку, и Таппенс начала деловито царапать карандашом.
– Начнем так: «Молодой офицер, дважды раненный на фронте…»
– Ни в коем случае!
– Как угодно, мой милый. Но, поверь, именно эта фраза может
растрогать сердце богатой старой девы, она тебя усыновит, и тебе уже не
придется идти в молодые авантюристы.
