Томми сразу узнал голос энергичного бородатого немца и
потому не спешил проявлять признаки жизни. Да и куда спешить? И вообще, пока у
него так стреляет в голове, он не очень-то способен соображать. И все-таки он
попытался вспомнить, что же с ним произошло. Очевидно, пока он подслушивал,
кто-то подкрался к нему сзади и огрел по голове. Теперь они знают, что он
шпион, и, вероятно, тут же с ним разделаются. Да, положение не из завидных. Где
он, никто не знает. А потому ни на чью помощь рассчитывать не приходится.
Остается полагаться только на собственную изобретательность.
– Ну, теперь держись! – пробормотал он себе еле слышно, а
чуть громче снова буркнул: – Черт! – На этот раз ему удалось сесть.
Немец подошел ближе и, прижав к его губам стакан, приказал:
«Пей!» Томми был вынужден подчиниться. И тут же поперхнулся – таким крепким
оказался напиток. Зато в голове у него сразу прояснилось.
Он лежал на диване, в той самой комнате, где происходило
совещание. С одной стороны от него стоял немец, с другой – гнусного вида
детина, который впустил его в дом. Остальные сгрудились несколько поодаль.
Только одного Томми недосчитался – того, кого называли Номером Первым. Его в
комнате не было.
– Полегчало? – спросил немец, забирая пустой стакан.
– О да! Премного благодарен! – бодрым голосом отозвался
Томми.
– Мой юный друг, ваше счастье, что у вас такой толстый
череп. Добряк Конрад способен повалить быка. – Он кивком указал на привратника.
Тот ухмыльнулся.
Томми с усилием повернул голову.
– А, значит, вас величают Конрадом? – сказал он. – Ну, так
вам тоже повезло, что у меня толстый череп. Впрочем, у вас такая физиономия,
что мне даже жалко, что мой череп помог вам увернуться от петли.
Конрад пробурчал какое-то ругательство, но бородатый немец
сохранил невозмутимость.
– Петля ему и не грозила, руки коротки у ищеек, – сказал он.
– Ну, как вам угодно, – отозвался Томми. – Принято считать,
что в полиции одни идиоты, но сам я им вполне доверяю.
Держался он непринужденно. Томми Бересфорд был из тех
молодых англичан, которые не отличаются блеском и умом, однако, оказавшись в
положении, обычно именуемым «безвыходным», мгновенно преображаются. Природную
застенчивость и осмотрительность они сбрасывают как перчатки. Томми прекрасно
понимал, что спасти его может только собственная смекалка, а его привычная и потому
естественная медлительность помогала скрыть работу мысли.
Все так же невозмутимо немец продолжал:
– Хотите ли вы что-нибудь сказать, прежде чем вас казнят за
шпионаж?
– Очень хочу! У меня много интересных сведений! – ответил
Томми все с той же небрежной легкостью.
– Будете отрицать, что подслушивали?
– Нет. Конечно, я должен извиниться… Но ваш разговор был
настолько интересным, что я забыл про щепетильность.
– Как вы проникли сюда?
– Милейший старина Конрад! – Томми виновато улыбнулся
привратнику. – Мне горько это говорить, но верного слугу пора бы отправить на
пенсию, вам стоит поискать сторожевого пса получше.
Конрад что-то прорычал, а когда бородатый повернулся к нему,
угрюмо пробормотал:
– Он назвал пароль. Откуда я мог знать?
– Совершенно верно, – вмешался Томми. – Откуда он мог знать?
Не надо его ругать, ведь только благодаря его опрометчивости я получил редкое
удовольствие – лицезреть всех вас.
Ему показалось, что его слова вызвали некоторое смятение у
зрителей на заднем плане, но бдительный немец успокоил их небрежным взмахом
руки.
– Покойники молчат, – сказал он невозмутимо.
– Да, но я-то еще не покойник, – возразил Томми.
– Мы не заставим вас долго ждать, мой юный друг, – заметил
немец.
Остальные поддержали его одобрительным ворчанием.
Сердце Томми отчаянно заколотилось, но он не оставил
светски-любезного тона.
– Не уверен, – небрежно сказал он. – Вряд ли это разумно –
убивать меня.
Он, несомненно, сбил их с толку, судя по выражению
физиономии немца, который спросил:
– Почему это мы должны оставить вас в живых? Назовите хотя
бы одну причину.
– Да хоть десять, – ответил Томми. – Послушайте, вы засыпали
меня вопросами. Позвольте и мне задать хоть один. Почему вы со мной не
разделались сразу, зачем вам было нужно, чтобы я пришел в себя?
Немец замялся, и Томми поспешил воспользоваться моментом.
– А затем, чтобы узнать, какими я располагаю сведениями… и
откуда я получил эти сведения. Если вы сейчас прикончите меня, то так ничего и
не узнаете.
Тут к дивану, стиснув кулаки, подскочил Борис.
– Шпион, собака! – завопил он. – Мы с тобой цацкаться не
будем! Кончайте с ним! Чего волынить!
Раздались дружные аплодисменты.
– Слышали? – спросил немец, не спуская глаз с Томми. – Что
вы на это скажете?
– Что скажу? – Томми пожал плечами. – Сборище идиотов.
Пусть-ка пораскинут сначала мозгами. Как я сюда пробрался? Вспомните, что
сказал старина Конрад: он назвал пароль, верно? А откуда я его узнал? Неужели
вы думаете, что я сказал первое, что мне пришло в голову?
Томми был очень доволен своей последней фразой и жалел
только, что ее не слышит Таппенс, она бы оценила.
– А ведь верно, – спохватился рабочий. – Товарищи, нас
предали!
Среди «товарищей» поднялся возмущенный ропот, и Томми
ободряюще им улыбнулся.
– Так-то лучше. Вы никогда ничего не добьетесь, пока не
научитесь шевелить мозгами.
– Придется вам назвать того, кто нас предал, – заявил немец.
– Но не рассчитывайте, что это спасет вас. Вы нам выложите все, что знаете.
Видите Бориса? Он умеет развязывать языки.
– Ха! – презрительно бросил Томми, старательно подавляя
весьма неприятное ощущение под ложечкой. – Ни пытать, ни убивать вы меня не
станете.
– Это почему же? – спросил Борис.
– Да кто же убивает курицу, которая несет золотые яйца, –
невозмутимо заметил молодой человек.
Наступила пауза. Спокойная самоуверенность Томми наконец
произвела впечатление. Заговорщики определенно начали сомневаться. Человек в
потрепанной одежде испытующе посмотрел на пленника.
