– Я его видел, – медленно произнес русский. – Разговаривал с
ним. Но что это он, я узнал позже. Совсем не похож на лидера. Так, человек из
толпы. Если я встречу его снова, то не узнаю. Кто он на самом деле, мне
неизвестно, но в одном я твердо уверен: это страшный человек.
– Но он же ничего не узнает! – возразил Джулиус.
– От него ничего не скроешь, и его месть мгновенна. Даже я –
Краменин! – не могу рассчитывать на снисхождение.
– Значит, вы отказываетесь выполнить мою просьбу?
– Вы просите невозможного.
– Жаль. Вам не повезло! Лично вам, – посмеиваясь, сказал
Джулиус. – Но миру в целом – скорее, наоборот! – Он поднял пистолет.
– Стойте! – взвизгнул русский. – Неужели вы и правда хотите
меня застрелить?
– Чистая правда. Как я слышал, вы, революционеры,
человеческую жизнь ни во что не ставите. Однако, когда речь зашла о вашей
собственной – вон как вы запели! Что ж, я дал вам шанс спасти вашу грязную
шкуру – вы от него отказались.
– Но они меня убьют!
– Я же сказал, – ласково прожурчал Джулиус, – решать вам. Я
могу только предупредить: Малыш Вилли бьет без промаха, и на вашем месте я бы
выбрал мистера Брауна. Все-таки шанс.
– Если вы меня убьете, вас повесят, – не очень уверенно
заявил русский.
– И не надейтесь, приятель. Вы забыли про доллары. Орава
адвокатов засучит рукава, подыщет каких-нибудь знаменитостей от медицины, и те
мигом установят, что у меня временное помрачение ума. Полгодика отдохну в тихом
санатории, мое здоровье пойдет на поправку, доктора объявят, что кризис миновал
и больной снова в здравом уме. Для малыша Джулиуса все кончится о'кей. Я готов
стерпеть несколько месяцев врачебного надзора ради того, чтобы избавить мир от
вас. Не надо тешить себя мыслью, будто по вашей милости меня повесят.
Русский ему поверил. Сам нечистый на руку, он знал, чего
можно добиться с помощью денег. Ему доводилось читать отчеты об американских
судах над убийцами, вполне в духе картины, нарисованной Джулиусом. Он сам
покупал и продавал правосудие. У этого мускулистого американца, гнусненько
растягивающего слова, на руках были все козыри.
– Считаю до пяти, – сказал Джулиус. – Если на цифре четыре
вы еще не одумаетесь, то вам не придется больше бояться мистера Брауна. Он,
возможно, пришлет цветы на похороны, но их аромата вы уже не почувствуете.
Приготовились? Начинаю. Раз… два… три… четыре…
Русский взвизгнул:
– Не стреляйте! Я все скажу, все что хотите!
Джулиус опустил револьвер.
– Я так и знал, что вы образумитесь. Где она?
– В Гейт-хаусе, в Кенте. Дом называется Астли-Прайерс.
– Ее держат взаперти?
– Ей не позволяют выходить из дома. Хотя это только
предосторожность. Дуреха потеряла память, чтобы ее черт побрал!
– Какая досада! Для вас и ваших приятелей! Не так ли? Ну, а
другая девушка, которую вы изловили хитростью неделю назад?
– Она тоже там, – угрюмо признался русский.
– Вот и славно, – сказал Джулиус. – Как все складно
получается! И ночь-то сегодня какая – как раз для прогулки!
– Какой еще прогулки? – вздрогнув, спросил Краменин.
– В Гейт-хаус, куда же? Надеюсь, вы любите кататься в
автомобиле?
– О чем вы? Я никуда не поеду!
– Не горячитесь. Или вы думаете, я такой доверчивый сосунок,
и спокойненько вас здесь оставлю? Да вы же сразу броситесь названивать своим
дружкам! Ведь так? (Он заметил, как у русского вытянулось лицо.) У вас уже все
обдумано! Нет, сэр, вы поедете со мной. Это дверь в вашу спальню? Идите туда.
Малыш Вилли и я пойдем следом. Так, наденьте теплое пальто. Прекрасно. Это что
же, на меху? Ай-ай-ай. А еще социалист! Ну, чудненько. Сейчас мы спустимся в
вестибюль и выйдем на улицу к моему «ройсу». И помните: вы у меня под прицелом.
Мне что так стрелять, что сквозь карман – все едино. Одно слово или даже один
взгляд кому-нибудь из этих ливрейных прислужников, и в кипящем котле на серном
огне станет чуточку теснее.
Они спустились по лестнице и направились к машине. Русского
трясло от ярости. Вокруг сновали гостиничные служащие. Он уже готов был
крикнуть, но все-таки не решился. Американец явно был человеком слова. Когда он
подошли к машине, Джулиус облегченно вздохнул. Опасная зона осталась позади.
Страх полностью парализовал его жертву.
– Влезайте, – скомандовал он и заметил, что пленник украдкой
покосился на шофера. – Нет, от него помощи не ждите. Моряк. Его подводная лодка
была в России, когда началась революция. Ваши ребятки убили его брата. Джордж!
– Слушаю, сэр! – Шофер обернулся к ним.
– Этот джентльмен – русский большевик. Убивать мы его не
хотим, однако обстоятельства могут перемениться. Вы поняли?
– О да, сэр.
– Едем в Кент в Гейт-хаус. Дорогу туда знаете?
– Да, сэр. Будем там через полтора часа.
– Давайте через час. Я тороплюсь.
– Постараюсь, сэр! – Машина стремительно ввинтилась в поток
автомобилей.
Джулиус расположился поудобнее рядом со своим пленником. Он
не вынимал руку из кармана, но держался вполне светски.
– Однажды я пристрелил одного типа в Аризоне…
[90]
– начал он
бодро.
К концу часовой поездки бедняга Краменин был полумертв от
ужаса. Тип из Аризоны, потом бандит из Фриско
[91]
, а затем некий колоритный
эпизод в Скалистых горах
[92]
. Джулиус не всегда строго следовал истине, но
рассказчиком был отменным.
Притормозив, шофер сообщил, что они въезжают в Гейт-хаус.
Джулиус потребовал от русского дальнейших указаний. Он намеревался подъехать
прямо к дому. А потом Краменин должен распорядиться, чтобы к нему привели обеих
девушек. Джулиус напомнил ему, что Малыш Вилли никаких вольностей не потерпит.
Но Краменин к этому времени был уже полностью в его руках. Бешеная скорость, с
какой они сюда мчались, окончательно добила его: он прощался с жизнью на каждом
повороте.
Автомобиль проехал по аллее и остановился перед крыльцом.
Шофер оглянулся, ожидая распоряжений.
