– Понятно.
– Здесь все ее полюбили. Она была немножко... ну, вы
понимаете, что я хочу сказать... чуточку не в себе. Постоянно что-то забывала,
путала, не могла вспомнить фамилии и адреса.
– Она получала письма? – спросила Таппенс. – Ну, из-за
границы или из Англии?
– Мне кажется, что миссис Джонсон писала раза два из Африки,
но только в первый год. Знаете ли, родственные связи слабеют, в особенности
если люди уезжают в другую страну, где совсем другая жизнь, да они и раньше-то
были не слишком близки. Дальняя родня, они считали себя обязанными о ней
заботиться только из чувства долга. Все финансовые дела осуществлялись через
поверенного, мистера Экклза, представляющего очень известную и уважаемую фирму.
Нам и до этого приходилось иметь с ними дело, так что они знали о нас, а мы – о
них. Однако мне кажется, что у миссис Ланкастер почти не осталось ни друзей, ни
родных, так что она не получала писем и почти никто никогда не приезжал ее
навестить. Только раз, примерно через год, к ней приехал один очень приятный
молодой человек. Мне кажется, он не был с ней знаком, а просто служил вместе с
мистером Джонсоном в колониях. Похоже, он приехал с одной-единственной целью –
убедиться в том, что ей хорошо живется.
– А после этого, – высказала Таппенс свое предположение, – о
ней все забыли.
– Боюсь, что это именно так, – согласилась мисс Паккард. –
Печально, не правда ли? Однако это скорее правило, чем исключение. К счастью, большинство
наших гостей обзаводятся новыми друзьями уже здесь, в приюте. Находят людей, у
которых похожие вкусы или общие знакомые, и все устраивается. Мне кажется, они
даже не помнят о своей прошлой жизни.
– Некоторые из них, – сказал Томми, – немного... – Он
замялся, пытаясь подобрать подходящее слово. – Немного... – Он поднес руку ко
лбу, но потом отдернул. – Я не хочу сказать, что...
– О, я прекрасно вас понимаю, – кивнула мисс Паккард. – Мы
не берем больных или психически ненормальных, однако среди наших гостей
встречаются так называемые пограничные случаи. Я имею в виду людей, страдающих
старческим слабоумием: они не могут себя как следует обслуживать, или же у них
появляются фантазии и всякие причуды. Иногда они воображают себя великими
людьми. Все это совершенно безобидно. У нас две Марии-Антуанетты, одна из них
постоянно говорит о Малом Трианоне и без конца пьет молоко, которое, по-видимому,
ассоциируется у нее с этим местом. А еще одна наша гостья вообразила, что она
Мария Кюри и что это она открыла радий. Она всегда с большим интересом читала
газеты, в особенности обо всем, что касается атомной бомбы и научных открытий.
А потом всем рассказывала, что это они с мужем положили начало опытам, а опыты
привели к открытиям. Вполне безобидные фантазии, однако они доставляют
старушкам удовольствие, и те совершенно счастливы. Эти мании длятся не вечно.
Наши старушки не все время воображают себя Марией-Антуанеттой или мадам Кюри.
Обычно на них находит раза два в месяц. А потом им, наверное, надоедает играть
столь ответственную роль. Но чаще всего они страдают потерей памяти – забывают
все на свете. Не помнят даже, кто они такие. Или начинают говорить, что забыли
что-то очень важное, но не помнят, что именно. И все в таком духе.
– Понимаю, – сказала Таппенс. С минуту поколебавшись, она
продолжала: – Миссис Ланкастер... вот она говорила о камине. Она имела в виду
тот камин, что находится в гостиной, или просто камин, все равно какой?
Мисс Паккард посмотрела на нее с удивлением:
– Камин? Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Она толковала мне что-то, но я тоже не очень поняла.
Возможно, у нее были неприятные ассоциации, связанные с камином, или же она
что-то прочитала, и это ее испугало.
– Возможно.
– Мне все-таки не дает покоя та картина, которую она
подарила тетушке Аде, – продолжала Таппенс.
– Право же, тут совсем не о чем беспокоиться, миссис
Бересфорд. Думаю, она напрочь забыла о ней. Вряд ли она ее особенно ценила.
Просто ей было приятно, что мисс Фэншо ею восхищалась, и она решила ей ее
подарить. Уверена, старушка будет рада, что она теперь у вас, поскольку вам она
тоже понравилась. Я и сама думала, какая это замечательная вещь, хотя, должна
признаться, я мало что понимаю в живописи.
– Вот что мы сделаем: я напишу миссис Джонсон, если вы
дадите мне ее адрес, и спрошу, могу ли я взять картину себе.
– Единственный адрес, который у меня есть, – это отель в
Лондоне, от нас они поехали туда. Кажется, он называется «Кливленд» – да,
«Кливленд-отель», Джордж-стрит, У.I. Они намеревались вместе с миссис Ланкастер
пробыть там четыре-пять дней, после чего собирались поехать к родственникам в
Шотландию. Я полагаю, в «Кливленд-отеле» имеется адрес, по которому следует
пересылать корреспонденцию.
– Благодарю вас. А теперь насчет тетушкиной меховой накидки.
– Я сейчас же пришлю вам мисс О'Киф.
Она вышла из комнаты.
– Ну, знаешь, эта твоя миссис Бленкинсоп... – начал Томми.
Таппенс посмотрела на него с довольным видом.
– Одно из лучших моих изобретений, – перебила она его. –
Очень рада, что мне снова удалось ее использовать. Я попыталась придумать
какое-нибудь имя и вдруг вспомнила про миссис Бленкинсоп. Забавно, правда?
– Да, давненько все это было. Хватит с нас шпионажа,
контршпионажа и тому подобных вещей.
– А мне так жалко. Это былоинтересно – жить в крошечном
пансионе, перевоплотившись в другого человека, – я просто начинала верить, что
я действительномиссис Бленкинсоп.
– Тебе повезло, что ты благополучно выпуталась из той
истории, – заметил Томми. – Мне кажется, как я в свое время тебе и говорил, что
ты переигрывала.
– Нет, неправда. Я очень точно ее сыграла. Приятная женщина,
несколько глуповатая, целиком поглощенная своими тремя сыновьями.
– Именно об этом я и говорю. Вполне достаточно было бы
одного сына. Ни к чему было осложнять дело тремя.
– Но они сделались для меня такими реальными. Дуглас,
Эндрю... Боже мой, я забыла, как звали третьего. Прекрасно помню, как все они
выглядели, какие у них были характеры, где они служили; а как бесцеремонно я
пересказывала содержание писем, которые от них получала!
– Ну, с делами покончено, – прервал ее воспоминания Томми. –
Здесь мы больше ничего не узнаем, поэтому забудем о миссис Бленкинсоп. После
того как я умру и ты, похоронив меня и поплакав на моей могиле, поселишься в
доме для престарелых, настанет самое время для тебя воображать себя миссис
Бленкинсоп.
– Довольно скучно играть все время только одну роль, –
возразила Таппенс.
