– Очень интересно, Томми. Они никогдатам не останавливались.
Ни миссис Джонсон, ни миссис Ланкастер. Им никто не заказывал номера, вообще
нет никаких следов того, что они когда-нибудь туда приезжали.
– Я думаю, мисс Паккард перепутала название отеля. Записала
второпях, потом потеряла, а запомнила неправильно. Ты же знаешь, такие вещи
часто случаются.
– Не думаю, что такое могло бы случиться в «Солнечных
горах». Мисс Паккард такая деловая и аккуратная женщина.
– Возможно, они заранее и не заказывали номера, а когда
приехали, мест не оказалось. Ты же знаешь, не во всякой гостинице в Лондоне
можно сразу же получить номер. Не понимаю, почемуты так беспокоишься.
Таппенс вышла.
Через минуту она вернулась.
– Я знаю, что я сделаю. Позвоню мисс Паккард и узнаю адрес
конторы.
– Какой конторы?
– Разве ты не помнишь, она что-то говорила об адвокатской
фирме, которая занималась делами миссис Ланкастер, пока Джонсоны были за
границей?
Томми, занятый сочинением речи, с которой ему предстояло
выступить на конференции, пробормотав себе под нос: «...если же возникнут
чрезвычайные обстоятельства, то линия поведения, которую следует принять,
должна заключаться...»,спросил:
– Как ты думаешь, Таппенс, можно ли здесь сказать: «линия
поведения»!
– Ты слышал, что я сейчас сказала?
– Да. Хорошая мысль... Отличная мысль... Великолепная мысль.
Так и сделай.
Таппенс вышла, а через секунду просунула голову в дверь:
– Так и напиши: «линия поведения». А что ты вообще-то
делаешь?
– Я сочиняю речь, или, если угодно, доклад, который мне
нужно будет прочесть на конференции МСОБ, и я бы очень просил мне не мешать.
– Прости.
Таппенс вышла. Томми продолжал писать – зачеркивал и снова
писал. Его лицо начало проясняться, поскольку дело спорилось, однако дверь
снова отворилась.
– Вот, – объявила Таппенс. – «Партингдейл, Гаррис, Локридж и
Партингдейл», Линкольн-Террас, 32, У.К.2. Телефон: Холборн 05-1386.
Юрисконсульт фирмы – мистер Экклз. – Она положила перед Томми листок бумаги. –
Теперь дело за тобой.
– Ну уж нет! – твердо заявил Томми.
– Все равно тебе придется этим заняться. Ведь тетушка Ада –
твоятетка.
– При чем тут тетушка Ада? А миссис Ланкастер вовсе не моя тетка.
– Но ведь речь идет об адвокатах,– настаивала Таппенс. – А с
адвокатами должен вести дела только мужчина. Все юристы считают, что женщины
дуры, и не обращают внимания...
– Весьма здравая точка зрения, – заметил Томми.
– Ну пожалуйста, Томми, помоги мне. Ты позвони по телефону,
а я посмотрю твой доклад и, может, чем-нибудь тебе помогу.
Томми бросил на нее грозный взгляд, однако отправился
звонить.
Вернувшись, он объявил:
– Ну, теперь можешь поставить на этом точку.
– Ты говорил с мистером Экклзом?
– Строго говоря, это был некий мистер Уиллз, рабочая лошадка
фирмы «Партингдейл, Гаррис, Локридж и Партингдейл». Он вполне в курсе всех дел
и разговаривал охотно. Все письма и прочую корреспонденцию следует адресовать хаммерсмитскому
отделению банка «Сазерн-Каунтиз», а они уже направят все куда следует. И здесь,
позволь тебе сказать, следы обрываются.Банки действительно направляют
корреспонденцию куда нужно, но они никогда не скажут тебе адреса и вообще не
дадут никакой информации, кто бы ни спрашивал. У них свои правила, и они
никогда от них не отступают. Рот у них на замке, совсем как у наших
премьер-министров.
– Отлично, я пошлю письмо в банк.
– Ну и посылай, только, ради всего святого, оставь меня в
покое,а то я никогда не напишу свой доклад.
– Спасибо тебе, дорогой. Просто не знаю, что бы я без тебя
делала. – Она поцеловала его в самую макушку.
– Подхалимка, – проворчал Томми.
II
Только в следующий четверг вечером Томми неожиданно спросил:
– Кстати, ты получила ответ на письмо к миссис Джонсон,
которое послала через банк?
– Как мило с твоей стороны, что ты об этом спрашиваешь, –
язвительно заметила Таппенс. – Нет, не получила. – И задумчиво добавила: – И не
думаю, что когда-нибудь получу.
– Почему же?
– Да тебе ведь это неинтересно, – холодно сказала Таппенс.
– Послушай, Таппенс, я знаю, я был очень занят этой
злополучной конференцией МСОБ. Слава богу, она бывает только раз в году.
– Начинается в понедельник, верно? И продлится пять дней...
– Четыре.
– И все вы отправитесь куда-нибудь в глушь, в какой-нибудь
суперсекретный роскошный особняк, будете произносить речи, читать доклады и
отбирать молодых людей на разные сверхсекретные посты в Европе, а то и еще
подальше, предварительно взяв с них клятву о неразглашении. Я забыла, как
расшифровывается МСОБ – всюду и везде сплошные сокращения.
– Международный союз по обеспечению безопасности.
– Ничего себе! Просто смешно. И наверняка там у вас повсюду
«жучки», все прослушивается, и все прекрасно знают, кто о чем говорит.
– Вполне вероятно, – усмехнулся Томми.
– А тебе это, наверное, ужасно нравится?
– Ну, в известном смысле. Встречаешься, по крайней мере, со
старыми друзьями.
– Все они, наверное, старые маразматики. А что, есть
какая-нибудь польза от вашей деятельности?
– Бог мой, вот так вопрос! Разве можно на него ответить
честно «да» или «нет»?
– А люди там как, ничего? Толковые?
– На этот вопрос я бы ответил «да». Некоторые очень даже.
– А старый Джош по-прежнему там?
– Да, я с ним увижусь.
– Что он сейчас собой представляет?
– Абсолютно глухой, полуслепой, страдает ревматизмом, но ты
не поверишь, он всегда все знает, от него ничто не укроется.
– Понятно, – сказала Таппенс. Она задумалась. – Мне бы
хотелось поехать туда с тобой.
Томми ответил извиняющимся тоном:
