– Надеюсь, ты найдешь чем заняться в мое отсутствие.
– Возможно, – задумчиво проговорила Таппенс.
Муж бросил на нее подозрительный взгляд – с ней постоянно
нужно было быть настороже.
– Таппенс, что ты затеваешь?
– Ничего... пока что. Я только размышляю.
– О чем?
– О «Солнечных горах». И о милой старушке, которая пьет
молоко и рассказывает страшные истории о мертвых младенцах и каминах. Меня это
заинтриговало. Я решила, что расспрошу ее об этом, когда мы в следующий раз
приедем к тетушке Аде, но следующего раза не случилось, тетушка умерла. А когда
мы снова приехали в «Солнечные горы», миссис Ланкастер... исчезла.
– Ты хочешь сказать, за ней приехали ее родственники и
увезли ее? Это не называется «исчезла», это вполне естественно.
– Нет, она исчезла – на письма никто не отвечает, адреса
никакого нет, найти его невозможно. Я более чем уверена, что она именно
исчезла.
– Но...
Таппенс не дала ему договорить:
– Послушай, Томми, предположим, что совершено то или иное
преступление. Все шито-крыто, никто ничего не знает; но предположим, что в
семье есть человек, которому что-то известно, причем этот человек – старушка,
которая любит поговорить, она постоянно со всеми болтает, и вы начинаете
понимать, что это для вас небезопасно. Как ты думаешь, что в этом случае данная
особа сделает?
– Подсыплет в суп мышьячку? – весело предположил Томми. –
Или стукнет по голове?.. А может быть, столкнет с лестницы?
– Нет, это слишком открыто. Неожиданная смерть вызывает
подозрения. Нет, она будет искать более простые пути. И найдет их. Отличный
респектабельный дом для старушек из хороших семей. Она туда съездит, назвавшись
миссис Джонсон или миссис Робинсон, или поручит это дело какому-нибудь третьему
лицу, не вызывающему подозрений, а все финансовые расчеты будет вести через
надежную адвокатскую фирму. При случае эта самая миссис Джонсон намекнет, что у
ее родственницы бывают странные фантазии, ей мерещатся разные ужасы и она
обожает о них говорить, как, впрочем, случается и с другими старушками. Никто
не удивится, если она начнет молоть всякую чепуху насчет отравленного молока,
будет рассказывать о мертвых младенцах, спрятанных позади камина, об украденных
детях – ее никто не станет слушать. Просто скажут себе: эта старая мисс или
миссис такая-то опять несет бог знает что. И никто, решительно никто не обратит
никакого внимания.
– Если не считать миссис Томас Бересфорд, – заметил Томми.
– Да, ты прав.Я обратила.
– Но почему?
– Сама не понимаю, – задумчиво проговорила Таппенс. – Это
как в сказке: щелкни пальцем только раз – до беды дойдет сейчас.Мне вдруг стало
страшно. Мне всегда казалось, что «Солнечные горы» – это такое приятное
спокойное место, а теперь я вдруг начала сомневаться – иначе никак не скажешь.
Мне захотелось узнать побольше. И вот миссис Ланкастер исчезает. Кто-то ее
похитил.
– Но зачем бы это стали делать?
– Единственное объяснение, которое приходит мне в голову, –
это то, что она становилась все несноснее, с точки зрения родственников, – все
больше болтала. А может быть, и другое: вдруг она кого-то узнала? Или ее
узнали, или сказали что-нибудь такое, что у нее возникли новые идеи по поводу
того, что когда-то случилось. Во всяком случае, по той или иной причине она
стала опасной.
– Послушай, Таппенс, все это дело – сплошные «кто-то» или
«что-то». Ты напридумывала бог знает что. С какой стати ты занимаешься вещами,
до которых тебе нет никакого дела?
– Тебя послушать, так никому ни до чего нет дела, –
возразила Таппенс. – Вот и сиди себе спокойно и не волнуйся.
– Оставь в покое эти «Солнечные горы».
– Туда я возвращаться не собираюсь, мне там нечего делать, я
узнала все, что мне нужно. Мне кажется, пока старушка находилась там, она была
в безопасности. Но я хочу выяснить, где она находится сейчас,я хочу ее найти,
пока еще есть время,пока с ней ничего не случилось.
– Господи, да что с ней может случиться?
– Мне даже не хочется об этом думать. Но я напала на след и
собираюсь стать Пруденс Бересфорд, частным сыщиком. Помнишь то время, когда нас
называли «пара знаменитых детективов»?
– Это я был знаменитым детективом, а ты была мисс Робинсон,
моим личным секретарем.
– Ну, не все время. Во всяком случае, именно этим я
собираюсь заниматься, пока ты будешь в своем сверхсекретном роскошном особняке
развлекаться играми в международный шпионаж. А я займусь делом, которое
называется «Спасение миссис Ланкастер».
– Скорее всего, ты обнаружишь, что она цела и невредима.
– Очень на это надеюсь. Буду рада, как никто другой, если
окажется именно так.
– Как же ты собираешься приступить к делу?
– Я уже сказала, сначала мне нужно все обдумать. Может быть,
дать объявление? Нет, это было бы ошибкой.
– Будь осторожна, – сам не зная почему предостерег ее Томми.
Таппенс не удостоила его ответом.
III
В понедельник утром Альберт, верой и правдой служивший
Бересфордам вот уже много лет, бывший, по сути дела, главной опорой их дома с
тех самых пор, как его в качестве рыжего мальчишки-лифтера привлекли к борьбе с
преступным миром, поставил на тумбочку между двумя кроватями поднос с утренним
чаем, раздвинул портьеры, сообщил, что погода отличная, и вышел из комнаты, с
достоинством неся свое значительно располневшее тело.
Таппенс зевнула, села на кровати, протерла глаза, налила
чашку чаю, бросила в нее ломтик лимона и заметила, что день как будто бы
прекрасный, но, впрочем, ничего нельзя сказать наверняка.
Томми со стоном повернулся на другой бок.
– Просыпайся, – сказала Таппенс. – Тебе ведь сегодня нужно
кое-куда идти, ты что, забыл?
– О господи! – проворчал Томми. – Действительно нужно.
Он тоже сел и налил себе чаю, бросив одобрительный взгляд на
висящую на стене картину.
– Должен тебе сказать, Таппенс, эта картина действительно
очень хороша.
– Это от особого освещения – солнце из окна падает на нее
сбоку.
– У нее такой мирный вид.
– Я определенно видела этот пейзаж раньше. Очень хотелось бы
вспомнить где.
– Не понимаю, какое это имеет значение. Когда-нибудь
вспомнишь.
