Таппенс это устраивало как нельзя лучше. Ситуация сводилась
к следующему: «Вам нужна информация – вы ее получите». Миссис Копли можно было
сравнить с радиоприемником или телевизором – стоило только нажать кнопку, и
речь лилась рекой, сопровождаемая жестами и выразительными гримасами. Мало
того, что сама она была похожа на резиновый мячик, даже лицо ее было как будто
бы сделано из резины. Разные люди, о которых она говорила, вставали перед
глазами Таппенс, как живые.
За ужином, состоявшим из яичницы с беконом, нескольких
ломтиков хлеба с маслом и ежевичного желе домашнего приготовления, самого ее
любимого, которое она похвалила совершенно искренне, Таппенс постаралась
каким-то образом запомнить то, что говорила миссис Копли, чтобы потом сделать
для себя заметки. Перед ней во всей своей полноте открывалась широкая панорама
прошлого этой округи.
Хронологическая последовательность то и дело нарушалась, что
порой затрудняло понимание. Миссис Копли вспоминала о том, что было пятнадцать
лет назад, потом повествовала о событиях всего двухлетней давности, затем
переходила к тому, что было на прошлой неделе, и снова возвращалась в прошлое,
чуть ли не в двадцатые годы. Все это еще предстояло привести в порядок. И
Таппенс начинала сомневаться, удастся ли ей в конце концов извлечь что-то
ценное из этих обрывочных сведений.
Первая кнопка, которую она нажала, не дала никакого
результата. Это было упоминание фамилии миссис Ланкастер.
– Мне кажется, она откуда-то из ваших краев, – сказала
Таппенс, стараясь выражаться как можно расплывчатее. – У нее была картина –
великолепная картина, написанная художником, которого, как мне кажется, здесь
знают.
– Как, вы сказали, ее зовут?
– Миссис Ланкастер.
– Нет, не помню, чтобы здесь жили Ланкастеры. Ланкастер.
Ланкастер. Помню, один джентльмен попал в автокатастрофу. У него была машина
марки «Ланкастер», а миссис Ланкастер у нас не было. А может быть, речь идет о
мисс Болтон? Ей сейчас, наверное, около семидесяти. Может быть, она вышла замуж
за Ланкастера? Она отсюда уехала, бывала за границей, я действительно слышала,
что она вышла за кого-то замуж.
– Картина, которую она подарила моей тетушке, была написана
художником по фамилии Боскоубл – мне кажется, я правильно запомнила, – сказала
Таппенс. – Какое изумительное желе!
– Я не кладу в него яблоки, как делают многие. Говорят, что
с яблоками желе лучше застывает, зато пропадает его особый аромат.
– Совершенно с вами согласна. Пропадает.
– Как вы назвали его фамилию? Как-то на Б?
– Кажется, Боскоубл.
– О да, я прекрасно помню мистера Боскоуэна. Это было...
позвольте, позвольте... да, пятнадцать лет назад он был здесь в последний раз.
А до этого приезжал несколько лет подряд. Ему очень нравилось это место. Он
даже снял здесь коттедж. Это был один из коттеджей фермера Харта, построенный
для его работников. А муниципалитет потом построил новые. Четыре новых
коттеджа, специально для рабочих. Настоящий был художник, этот мистер Б., –
продолжала миссис Копли. – Странные какие-то куртки носил. То ли бархатные, то
ли из вельвета. На локтях-то дыры, а рубашки все больше зеленые да желтые.
Очень ярко он одевался. Мне нравились его картины, право слово. Один год была у
нас выставка. Под Рождество, мне думается. Да нет, что я говорю! Это, наверное,
было летом. Он ведь зимой к нам не приезжал. Да, очень миленькие были картины.
Без всяких там выкрутасов, если вы понимаете, что я хочу сказать. Просто
какой-нибудь домик, рядом пара деревьев или же коровы, которые выглядывают
из-за забора. Но все так красиво и прилично, и краски такие яркие. Не то что
рисуют нынешние.
– К вам сюда часто приезжают художники?
– Не так чтобы очень. В общем нет, не особенно. Раз или два
летом приезжали дамы, которые рисовали этюды, но я о них не особо высокого
мнения. Год назад явился молодой человек, называл себя художником. Вечно ходил
небритым. Должна сказать, не очень-то мне понравились его картины. Краски
какие-то странные, все цвета вперемешку. Ничего не разберешь. Но при этом его
картины покупают, он продал довольно много. И недешево, скажу я вам.
– Не меньше пяти фунтов, – сказал мистер Копли, вмешавшись в
разговор так неожиданно, что Таппенс вздрогнула.
– Мистер Копли хочет сказать, – пояснила миссис Копли, вновь
беря беседу в свои руки, после того как ее перебили, – что ни одна картина не
должна стоить больше пяти фунтов. Ведь примерно столько стоят краски. Ты это
имел в виду, Джордж?
– Ну да, – подтвердил он.
– Мистер Боскоуэн изобразил на картине дом возле канала и
мостика – «У реки» или «В лугах» – так он, кажется, называется? Я там сегодня
была.
– Так вы приехали по этой дороге? И на дорогу-то не похожа,
верно? Слишком узкая. А дом – так уж далеко от всего на свете, я всегда это
говорила. Мнебы не хотелось жить в таком доме. Ты со мной согласен, Джордж?
Джордж издал возглас, выражавший его несогласие, а возможно,
и презрение к женской трусости.
– Это там, где живет Элис Перри, – уточнила миссис Копли.
Таппенс оставила попытку получить исчерпывающие сведения о
мистере Боскоуэне, ради того чтобы выслушать мнение о супругах Перри. Она уже
поняла, что лучше всего подчиняться миссис Копли, которая постоянно
перескакивала с одной темы на другую.
– Странная онипара, – изрекла миссис Копли.
Джордж согласно хмыкнул.
– Держатся замкнуто, ни с кем не общаются, как нынче
говорят. А уж эта Элис – настоящее пугало, право слово.
– Полоумная, – заявил мистер Копли.
– Ну, не знаю, этого я бы не сказала. Но вид у нее, конечно,
странный. Эти волосы, которые вечно растрепаны и торчат во все стороны. И то,
как она одевается, – постоянно носит мужские куртки и резиновые сапоги. И
говорит странные вещи, никогда не ответит как следует, когда ее о чем спросишь.
Но полоумная – нет, я бы этого не сказала. Вот странная, это верно.
– Как к ней относятся? Любят ее?
– Ее никто как следует не знает, хотя они здесь живут уже
несколько лет. Всякие рассказы о ней ходят, но ведь без сплетен нигде не
обходятся.
– А что за рассказы?
Миссис Копли ничего не имела против прямых вопросов, охотно
отвечая на любой из них.
– По ночам, говорят, вызывает духов. Знаете, как это
делается: сидят за столиком и вызывают. А еще ходят слухи, что ночью в доме
кто-то ходит с огнем, в окнах движется свет. К тому же она постоянно читает
мудреные книги, в которых изображены разные знаки – круги всякие и звезды. Но
если кто из них не в себе, так это Эймос Перри, вот что я вам скажу.
