– Никакой вывески на доме нет. Возможно, он называется «У
воды» или «В лугах». Иногда его называют «Дом на мосту», – пояснила Таппенс. –
Он разделен на две половины. В одной половине живут люди, однако они ничего не
могли мне сказать о другой части, которая выходит на канал. Меня интересует
именно эта половина. Судя по виду, там никто не живет.
Мистер Сликер сказал, что он ничем помочь не может, однако
смилостивился и порекомендовал Таппенс обратиться в фирму «Блоджет и Берджес».
Клерк говорил таким тоном, словно хотел дать понять, что «Блоджет и Берджес» не
идет ни в какое сравнение с его фирмой.
Таппенс направилась к мистерам Блоджету и Берджесу, которые
располагались на противоположной стороне площади; их контора мало чем
отличалась от «Лавбоди и Сликер» – те же объявления о распродажах и
соответствующих аукционах, размещенные в таких же унылых витринах. Парадная
дверь была недавно выкрашена в ядовитый желто-зеленый цвет, что должно было,
очевидно, свидетельствовать о процветании.
Оказанный ей прием также не отличался особой любезностью, ее
в конце концов направили к некоему мистеру Спригу, унылому пожилому господину.
Таппенс снова объяснила, что ей нужно.
Мистер Сприг признал, что названная резиденция ему известна,
однако толку от него было мало – он не проявил никакого интереса.
– Боюсь, что эта собственность на рынок не поступила.
Владелец не желает ее продавать.
– А кто этот владелец?
– Право, я не знаю. Дом сравнительно недавно перешел в
другие руки – ходили даже слухи, что его хотел приобрести муниципалитет, причем
в принудительном порядке.
– А зачем муниципалитету мог понадобиться этот дом?
– Право же, миссис... э-э-э... – он взглянул в блокнот, на
котором было написано ее имя, – миссис Бересфорд, если бы у вас был ответ на
этот вопрос, вы знали бы значительно больше, чем все здешние жители. Намерения
местного совета и планирующих организаций всегда окружены тайной. Задняя
половина дома была слегка отремонтирована и сдана за чрезвычайно низкую
плату... э-э-э... да, мистеру и миссис Перри. Что же касается настоящего
владельца дома, то он живет за границей и вообще потерял интерес к этой своей
собственности. Мне кажется, там был какой-то спорный вопрос, связанный с
наследством, возникли юридические затруднения, а для того чтобы их уладить,
требуются большие деньги, миссис Бересфорд. Я так думаю, что владельцу
безразлично, что станется с домом, он предоставляет ему потихоньку разрушаться
и не собирается ремонтировать – сделали кое-что с задней половиной, которую
сдали супругам Перри, и достаточно. Известную цену имеет, конечно, земля. В
будущем ее цена еще возрастет, а вот тратить деньги на ремонт старого
разрушающегося дома обычно оказывается невыгодным. Если вас интересует
собственность такого рода, я могу вам предложить кое-что гораздо более
интересное. Могу я вас спросить, что показалось вам привлекательным именно в
этой собственности?
– Мне очень понравилось, как выглядит этот дом со стороны
канала, – объяснила Таппенс. – Он просто очаровательный. Я в первый раз увидела
его из поезда...
– Ну да, я понимаю. – Мистер Сприг сделал все возможное,
чтобы скрыть выражение своего лица, на котором так и было написано: «Глупость
женская непостижима», и сказал в утешение: – Я бы на вашем месте постарался о
нем забыть.
– Возможно, вы могли бы написать владельцу и спросить его,
согласен ли он продать, или, может быть, вы просто дадите мне его адрес?
– Мы, разумеется, свяжемся с поверенным владельца, если вы
на этом настаиваете, но я бы не питал особых надежд.
– Сейчас, видно, без поверенных никуда не денешься,
обязательно нужно обращаться к ним за каждым пустяком. – Таппенс представилась
капризной дурочкой. – А эти юристы такие копуши, никогда ничего не сделают
быстро.
– О да, разумеется, закону свойственна медлительность.
– Так же, как и банкам – они такие же противные.
– Ах, банки! – Мистер Сприг встрепенулся.
– Некоторые люди вместо своего собственного адреса дают
иногда адрес банка! Это ужасно осложняет дело.
– Да, да, вы правы. Но людям в наши дни не сидится на месте.
Они постоянно уезжают за границу и все такое. – Он открыл ящик стола. – Вот у
меня здесь имеется один домик, «Кроссгейт», – всего две мили от
Маркет-Бейзинга, в очень хорошем состоянии, с прекрасным садом...
Таппенс встала:
– Благодарю вас, не нужно.
Она решительно распрощалась с мистером Спригом и вышла на
площадь.
Нанеся краткий визит третьей фирме, Таппенс выяснила, что
они, по-видимому, занимаются в основном продажей скотоводческих ферм, птицеферм
и просто ферм, пришедших в упадок.
Последним было посещение риелторов «Робертс и Уайли» на
Джордж-стрит – как оказалось, это была небольшая, но весьма деятельная фирма.
Они очень хотели быть полезными, однако не проявили особого интереса к дому
возле Сэттон-Чанселора, зато всячески стремились продать разные недостроенные
дома за какие-то непомерные суммы – одно из таких предложений заставило Таппенс
буквально содрогнуться. Энергичный молодой человек, видя, что возможная
клиентка собирается удалиться, неохотно признался, что дом возле
Сэттон-Чанселора действительно существует.
– Вот вы сказали – Сэттон-Чанселор. Тогда попробуйте
обратиться в фирму «Блоджет и Берджес», что на площади. Они занимаются
подобными домами, в основном теми, что приходят в полную негодность –
окончательно разрушаются.
– Там возле канала есть прелестный домик, я видела его из
поезда. Почему никто не хочет в нем жить?
– А-а, так я знаю этот дом! Это же «На берегу». Там никто не
согласится жить. У этого дома дурная репутация.
– Вы имеете в виду призраки, привидения?
– Так, по крайней мере, считается. Много всякого про него
говорят. Шум какой-то по ночам. И еще стоны. Я-то лично думаю, что это просто
жук-могильщик.
– О боже! А мне он показался таким приятным, таким
уединенным.
– Многие люди считают, что даже слишком. Представляете себе,
когда зимой идут дожди? Подумайте об этом.
– Да, так много всего, о чем следует подумать, – грустно
заметила Таппенс.
Направляясь к «Ягненку и флагу», где собиралась подкрепить
свои силы, Таппенс бормотала про себя:
«Слишком о многом нужно подумать – зимние дожди,
жуки-могильщики, призраки, звяканье цепей, отсутствующие владельцы, поверенные,
банки... дом, который никому не нравится и никому не нужен, кроме меня. Но
сейчас я, кажется, знаю, что мне нужно. Мне нужно поесть».
