– Я ваш племянник, Томас Бересфорд, – сказал Томми. Он
протянул коробку. – Я принес вам конфеты.
– Вы меня не проведете, – заявила тетушка Ада. – Знаю я вас
таких. Можете говорить что хотите. А кто эта женщина? – Она с неприязнью
посмотрела на миссис Бересфорд.
– Я Пруденс!
[1]
– представилась миссис Бересфорд. – Ваша
племянница Пруденс.
– Какое нелепое имя, – возмутилась тетушка Ада. – Совсем как
у горничной. У моего двоюродного деда была горничная по имени Комфорт и еще
одна служанка, которую звали Реджойс
[2]
. Она была из методистов. Но моя
двоюродная бабушка скоро положила этому конец. Сказала, что, пока она находится
в ее доме, ее будут называть Ребекка.
– Я принесла вам цветы. Это розы, – сообщила Таппенс.
– Не признаю никаких цветов в комнате больного человека. Они
поглощают кислород.
– Я поставлю их в вазу, – предложила мисс Паккард.
– Ничего подобного вы не сделаете. Пора бы усвоить, что я
еще в своем уме.
– Вы в отличной форме, тетушка Ада, – вмешался мистер
Бересфорд. – Полны боевого задора.
– Я вас сразу раскусила. С чего это вы взяли, что вы мой
племянник? Как, вы говорите, вас зовут? Томас?
– Да. Томас, или Томми.
– Никогда о таком не слышала, – отрезала тетушка Ада. – У
меня был только один племянник, и его звали Уильям. Он был убит в прошлой
войне. И слава богу. Если бы его не убили, он бы плохо кончил. Я устала, –
заключила тетушка Ада, откидываясь на подушки, и добавила, обращаясь к мисс
Паккард: – Уведите их прочь. Зачем только вы приводите ко мне посторонних
людей!
– Мне казалось, что вам будет приятно видеть родных, – как
ни в чем не бывало ответила мисс Паккард.
Тетушка Ада хмыкнула глубоким басом, не скрывая своего
сарказма.
– Все в порядке, – бодрым тоном сказала Таппенс. – Мы
приедем снова. Розы я оставлю. Вы, может быть, передумаете. Пойдем, Томми. –
Таппенс повернулась к двери.
– До свидания, тетушка Ада. Мне очень жаль, что вы меня не
вспомнили.
Тетушка Ада молчала, пока Таппенс не вышла из комнаты вместе
с мисс Паккард. Томми шел за ними следом.
– А ты вернись, – громко приказала она. – Я тебя прекрасно
знаю. Ты Томас. Раньше ты был рыжим. Морковка! Вот какого цвета у тебя были
волосы. Вернись. Я хочу с тобой поговорить. А женщина эта мне не нужна. С чего
это она вообразила, что она твоя жена? Я-то знаю. Разве можно приводить сюда
таких женщин? Подойди сюда, сядь в кресло и расскажи мне о своей дорогой
мамочке. А вы идите прочь, – добавила тетушка, махнув рукой в сторону Таппенс,
которая в нерешительности остановилась на пороге.
Таппенс поспешила удалиться.
– С ней иногда такое случается, – невозмутимо заметила мисс
Паккард, когда они спускались по лестнице. – А в другое время – в это трудно
поверить – с ней даже приятно иметь дело.
Томми сел в указанное тетушкой Адой кресло и робко заметил,
что не может особенно много сказать о матери, поскольку она умерла лет сорок
назад. Тетушка отнеслась к этому известию совершенно равнодушно.
– Подумать только, – сказала она. – Неужели так давно? Ну
что же, время летит быстро. – Она внимательно оглядела его. – Почему ты не
женишься? Надо найти какую-нибудь женщину, хорошую хозяйку, которая станет о
тебе заботиться. Ты ведь уже не молод. Это избавит тебя от всяких распутных баб
вроде той, что ты привел с собой, уверяя, что она твоя жена.
– В следующий раз, когда мы к вам поедем, я попрошу Таппенс
захватить свидетельство о браке.
– Ах вот как! Ты сделал ее честной женщиной? – удивилась
тетушка Ада.
– Мы женаты уже тридцать лет, – сообщил Томми. – У нас есть
сын и дочь, у обоих уже свои семьи.
– Все дело в том, – ловко нашлась тетушка, – что мне никто
ничего не рассказывает. Если бы ты держал меня в курсе...
Томми не стал с ней спорить. Таппенс раз и навсегда
запретила ему это делать. «Если кто-нибудь из стариков – из тех, кто старше
шестидесяти пяти лет, – станет тебя в чем-нибудь обвинять, – наставляла она
его, – ни в коем случае не спорь. Не пытайся утверждать, что ты прав. Сразу же
извиняйся, скажи, что виноват, каешься и больше никогда ничего подобного не
повторится».
В этот момент он подумал, что именно такой тактики следует
придерживаться с тетушкой Адой, как, впрочем, следовало делать всю жизнь.
– Простите меня, пожалуйста, тетушка Ада, – торжественно
произнес он. – К сожалению, с возрастом становишься забывчивым. Ведь не у
каждого, – добавил он, даже не покраснев, – такая великолепная память, как у
вас, не всякий помнит все, что было в прошлом.
Тетушка Ада самодовольно ухмыльнулась. Именно так и только
так можно было назвать ее гримасу.
– Здесь ты, пожалуй, прав, – снизошла она. – Я приняла тебя
довольно грубо, ты уж меня прости, но я терпеть не могу, когда мне кого-то
навязывают. В этом доме к тебе могут привести кого угодно. Кого хотят, того и
приводят. Если бы я соглашалась и признавала их теми, за кого они себя выдают,
меня бы запросто могли убить в моей постели.
– О, вряд ли такое возможно, – возразил Томми.
– Откуда нам знать, – настаивала тетушка. – И в газетах об
этом пишут, и люди приходят и рассказывают. Не то чтобы я верила всему, что
говорят. Но все равно я держу ухо востро. Ты не поверишь, недавно ко мне
привели совершенно незнакомого человека – я никогда его раньше не видела. Он
назвался доктором Уильямсом. Сказал, что доктор Меррей уехал в отпуск, а он –
его новый коллега, они, дескать, вместе работают. Откуда мне знать, коллега он
или нет? Ведь это только он так говорит.
– И это действительно был новый коллега доктора?
– Да, – вынуждена была признать тетушка Ада, – так и
оказалось, хотя никто не мог знать этого наверняка. А он приехал на машине, в
руках такая черная коробочка – доктора измеряют ею кровяное давление – и все
такое прочее. Совсем как та волшебная шкатулка, о которой было столько
разговоров. Кто это был, Джоана Саутскот?
– Нет, – ответил Томми. – По-моему, это было что-то совсем
другое. Связанное с предсказанием.
– Ах так, понимаю. Ведь я что хочу сказать: любой человек
может явиться в такой дом, как этот, и все сестры тут же начинают улыбаться,
хихикать и говорить: «Да, доктор, разумеется, доктор». Только что не становятся
по стойке «смирно», дурочки такие! А если пациентка скажет, что его не знает,
ее будут уверять, что она ничего не помнит и просто его забыла. А у меня всегда
была отличная память на лица, – твердо заявила тетушка Ада. – Как поживает твоя
тетушка Каролина? Я давно о ней ничего не слышала. Когда ты ее видел?
